Ходорковский и правозащитники

Экс-глава ЮКОСа Михаил Ходорковский после заявлений о своей поддержке заключенных в России начал налаживать контакты с российскими и международными правозащитными организациями. Всю прошлую неделю он проводил встречи и консультации с правозащитниками, среди которых были директор Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии Хью Уильямсон и директор российского отделения " Amnesty International " Сергей Никитин.

С правозащитниками Ходорковский также встретился на мероприятии Фонда Генриха Белля, посвященном памяти его адвоката Юрия Шмидта, скончавшегося год назад. В числе участников мероприятия был Арсений Рогинский, глава правления Общества "Мемориал".

В эту субботу с Ходорковским также встречались активисты из немецкого отделения " Amnesty International ", которое наиболее активно поддерживало Ходорковского и Лебедева все годы, когда они были сначала под следствием, а потом и в заключении.

Рассказывает директор российского отделения " Amnesty International

– Добиться встречи было очень просто. Я собирался в командировку в Швейцарию и, узнав, что Ходорковский находится там, связался с его адвокатами и буквально в течение нескольких часов вопрос был решен.

Мы оговорили место и время встречи. Никто и не спрашивал – какие темы будем обсуждать. По-моему, все само собой разумеется – правозащитная организация, соответственно, защита прав человека. Основной интерес наш был, естественно, не политическая деятельность, независимо от того, собирается ли ею заниматься Ходорковский, а именно ситуация с правами человека. Мне было интересно узнать, что он думает по этому поводу. Видит ли он себя вовлеченным в защиту прав человека, что с его точки зрения представляется наиболее эффективным направлением работы для правозащитников. Потому что нарушений прав человека в России колоссальное количество, и нужно понимать, в каком направлении разумнее работать. Лейтмотивом нашей встречи послужила ситуация с людьми, которые находятся за решеткой. Во-первых, он, естественно, переживает за своих коллег, которые находятся в тюрьме. Речь шла о Платоне Лебедеве, об Алексее Пичугине. Это его эмоции. А что касается работы в этой сфере, Михаил Борисович поделился своими соображениями: он сказал, что есть определенное стремление со стороны властей произвести изменения в условиях содержания людей. Он замечает, что тюремные власти демонстрируют нежелание что-то изменять, как любая бюрократическая структура. Но его интуиция, его знание вопроса подсказывают ему, что можно добиться некоторых изменений. Я спрашиваю, а как обстоят дела с медицинским обслуживанием там, за решеткой? Он ответил, что все на уровне сельского фельдшера, если говорить о том, какие медицинские кабинеты и уровень подготовленности врачей.

– Не упоминал ли Ходорковский о том, что готов создать Фонд помощи заключенным или какую-то другую общественную организацию?

– Нет, до специфики фондов мы не доходили. Мы плавно после темы его друзей, которые находятся в заключении, перешли на больную для всех тему – "узников Болотной". Он рассказал, что состоит в контакте с "Мемориалом", и что "Болотное дело" тоже является предметом его озабоченности. Но поскольку я встречался с сестрой Михаила Косенко Ксенией Косенко, я поделился с ним своими впечатлениями от разговора с ней и своим пониманием того, какая участь ожидает Михаила Косенко".

Михаил Косенко был признан судом виновным в участии в массовых беспорядках и приговорен к принудительному психиатрическому лечению, но до утверждения приговора апелляционной инстанцией остается под арестом в следственном изоляторе.

Когда Ходорковский узнал подробности этой истории от Сергея Никитина, то выматерился, не сдержав эмоций, "…что было совершенно адекватной реакцией на творимую властями несправедливость…" – написал в своем блоге на сайте организации директор российского отделения "Amnesty International". Никитин опубликовал также письмо от Ходорковского на бланке организации, адресованное активистам организации, в котором бывший заключенный выражает благодарность за письма поддержки, которые он получал, находясь в тюрьме.

Акция по рассылке писем – это один из главных инструментов давления на власти. Фактически именно с писем началась деятельность "Amnesty International". Активисты и сторонники правозащитной организации со всего мира рассылают письма с определенными требованиями к властям, а также письма поддержки самим пострадавшим, их поздравляют с Новым годом и с днем рождения. Ходорковского и Лебедева "Amnesty International" включила в такой список своих адресатов в 2004 году, уже во время первого процесса ЮКОСа. Несмотря на то что "узниками совести" организация признала Ходорковского и Лебедева только после начала второго процесса ЮКОСа, чем, кстати, вызвала немало нареканий со стороны российских правозащитников.

На ходе акции по рассылке писем поддержки заключенных это обстоятельство не сказывалось. А вот в требованиях к властям вместо "отсутствия справедливого суда" после признания Ходорковского и Лебедева узниками совести стали звучать призывы к их "немедленному освобождению".

Такое же требование – немедленного освобождения – содержится в письмах к властям по поводу девяти обвиняемых по "Болотному делу", которых "Amnesty International" признала узниками совести, – это Владимир Акименков, Артем Савелов, Николай Кавказский, Степан Зимин, Леонид Ковязин, Алексей Полихович, Денис Луцкевич, Сергей Кривов и Ярослав Белоусов.

Всего по этому "Болотному делу" проходит порядка 30 человек. Ранее свою вину признали и получили реальные сроки Максим Лузянин и Константин Лебедев. Еще один подсудимый по этому делу – Михаил Косенко – был признан невменяемым и приговорен к принудительному лечению. В отдельное производство были выделены дела Леонида Развозжаева и Сергея Удальцова, которых следствие считает организаторами массовых беспорядков.

Вслед за Ходорковским были амнистированы в конце прошлого года восемь узников "Болотного дела" – это Николай Кавказский, Мария Баронова, Леонид Ковязин, Владимир Акименков, Анастасии Рыбаченко, Дмитрий Алтайчинов и Федор Бахов. Еще восемь человек под амнистию не попали.

Судебные заседания по "Болотному делу" проходят в эти дни в Замоскворецком суде Москвы. На следующей неделе возможно окончание судебных слушаний и оглашение приговора обвиняемым.

Источник: Кристина Горелик, Радио свобода

Глава московского офиса Amnesty International Сергей Никитин в блоге Радио "Эхо Москвы" рассказывает о встрече с Михаилом Ходорковким:

Михаила Ходорковского я впервые увидел в 2003 году на каком-то дипломатическом приёме – в Москве. Он был окружён плотным кольцом журналистов с микрофонами и камерами. Накануне был задержан Платон Лебедев, поэтому Ходорковский отвечал на многочисленные вопросы и давал свои прогнозы на дальнейшее развитие событий.

События развернулись так, что следующий раз я увидел его почти 11 лет спустя в холле одной из гостиниц швейцарского города Цюрих. Мы условились о встрече накануне моей командировки к коллегам из швейцарской секции Amnesty International. Надо сказать, что меня приятно удивила скорость, с которой была достигнута договорённость о встрече.

Михаил Ходорковский был на утренней прогулке, когда я, – немного заранее, – пришёл в отель. Он появился в холле гостиницы в точно назначенное время, и, заказав чай для нас двоих, прошёл со мной в небольшую комнату рядом с холлом.

У меня было ощущение, что всё происходящее абсолютно нереально. Передо мной сидел уже не очень молодой человек, явно уставший, с пронзительно умными глазами, короткой седой стрижкой. Какие-то обычные джинсы, свитерок, очки. В руках планшет и кожаная папочка. Официант, принесший чай чуть не опрокинул поднос с посудой на наш столик.

Передо мной был тот самый Михаил Ходорковский, который ещё три недели назад был в колонии и, сказать по правде, никому в голову не приходило, что он выйдет оттуда в 2013 году.

Разговор начался с того, что Михаил Борисович, явно переживая, поделился своими планами по правозащитной деятельности. Он заговорил о своих коллегах, которые всё ещё находятся в колониях. Лебедев и Пичугин. Было видно, что мысли об этих людях не дают покоя моему собеседнику. Полагаю, что чувство особенно сильно ощущается, когда сам уже находишься вдали от системы исполнения наказаний.

Мы перешли к другим персоналиям. Заговорили о многих других, несправедливо осуждённых, – в частности, – об узниках Болотной. "Чем я могу помочь? Как можно помочь?" — эти вопросы часто звучали из уст Ходорковского в тот день. Я рассказал ему о своей озабоченности в отношении Михаила Косенко. Как известно, его хотят отправить на принудительное лечение в психиатрическую больницу по решению института Сербского, и нет ясности, сколько может продолжаться такое "лечение", какие последствия оно может иметь для Миши Косенко.

Михаил Борисович при этих словах встал, и было видно, что он принимает это очень близко к сердцу. Тому свидетельством была невозможность сдержать бранный комментарий, который в тот момент прозвучал из его уст совершенно адекватной реакцией на творимую властями несправедливость.

Мы заговорили об условиях содержания людей в местах исполнения наказаний. По мнению Ходорковского, в этом направлении можно что-то изменить, если общество приложит усилия. Он поделился со мной своими соображениями, почему ему видится возможность изменить что-то в этих условиях. Я, к слову, вспомнил книгу, которую прочёл недавно. "Заложник" Владимира Переверзина (бывший менеджер компании "ЮКОС"). Автор, "назначенный" властями "подельником" МБХ, очень детально и подробно рассказывает о быте на основе своего тяжёлого опыта -- более семи лет в заключении. Понятно, что Ходорковский знает всё это очень не по наслышке.

Перешли к теме свободы выражения мнений, и Михаил Ходорковский сказал, что, по его мнению, власть находится в преддверии штурма последнего бастиона свободы слова – интернета. "Планка свобод понизится, если и интернет прикроют".

Я спросил Михаила Борисовича, как признание его узником совести организацией Amnesty International помогло ему и Платону Лебедеву.

"Признание узником совести имело существенное значение", – сказал он. "Это не только помогло российскому обществу разобраться в ситуации, но и ограничило власти в оказании давления. Судите сами, – если после первого суда я был отправлен за 6000 километров в нарушение закона (а потом ведь и закон изменили под мой случай), то после второго суда, — как результат признания узником совести, – власти уже не решились на подобный шаг. Конечно, те, кто не получает такое внимание, – у них проблем побольше".

Встреча подходила к концу и я попросил Михаила Борисовича что-то сказать активистам Amnesty International. Написать какое-то послание в ответ, так сказать, на те письма, которые он получал от них. Ходорковский с удовольствием согласился, добавив, что поток писем от них, как и от других людей, очень помогал в неволе.

Отнёсся он к моей просьбе замечательно серьёзно. МБХ стал писать в моей тетрадке, под эмблемой со свечкой, обдумывая каждое слово. Это заняло время, а я тем временем увлёкся беседой с его адвокатом, который присоединился к нам, – попозже.