Пермская региональная благотворительная общественная организация
«Центр исторической памяти»

…Августовским солнечным днем у раскрытого окна сидела мо- лодая женщина, она была занята любимым делом – вышивкой. А мысли ее были далеко. 16-летний младший сын Ваня, только что окончивший 9 классов, в июле 1941 года по призыву ЦК ВЛКСМ вместе с тысячами советских людей ушел строить оборонительные рубежи под Смоленском и Вязьмой. Эта женщина была моя бабушка – Ольга Александровна Лаут.

Вдруг под окном раздались звуки шагов. Взглянув, бабушка обом- лела – это был ее Иван, грязный, изможденный, напуганный и повз- рослевший. От него она узнала о жестоких бомбежках, разрушениях, страшных картинах крушения поездов и гибели людей.

Осенью родители эвакуировали папу с московской родственницей Ирмой Ивановной Марковой, дедушкиной сестрой, и ее сыновьями в Казахстан. Они уехали в Талды-Курганскую область, село Кзыл-Агач Канапольского района. Город Михайлов Рязанской области, где оста- лись родители папы, был оккупирован фашистами.

После победы под Москвой дедушку Лаута Ивана Ивановича выслали в Казахстан, а бабушку осудили на 10 лет как врага народа. Выселяли немцев, как гласило Постановление ГКО от 10 января 1942 года, «в целях рационального использования немцев-переселенцев мужчин в возрасте от 17 до 50 лет». Немцев-переселенцев передали в распоряжение НКВД СССР для использования на лесозаготовках, строительстве заводов и железных дорог. 

Гордый, независимый характер не позволил папе жить нахлебни- ком в семье родственников. Закончил курсы трактористов, работал и активно участвовал в весенней посевной. Несмотря на это, 5 мая 1942 года Ивана и дедушку мобилизовали на строительные работы. Папа попал в трудармию при Челябметаллургстрое, а дед трудился в г. Буинске Татарской АССР на строительстве железной дороги. И это несмотря на то, что дедушку совсем недавно, в апреле 1942 года, де- мобилизовали из-за многолетнего туберкулеза из стройбата г. Глазова Удмуртской АССР. Таким образом, семья была разрушена.

Что же такое трудармия? Как жили трудармейцы? Согласно упо- мянутому Постановлению были установлены «нормы продовольс- твия и промтоварного снабжения НКВД СССР для мобилизованных немцев по нормам, установленным ГУЛАГу». Помню, когда на обед дома готовили бульон, папа говорил, что воды он и в войну напился. Еще отец страдал сильными головными болями из-за серьезной трав- мы черепа. Он не любил вспоминать трудные времена, пережитые несправедливости и обиды. Но вот о том, как в зимнее время ночью волосы ледяной коркой примерзали к стене барака, и наутро приходи- лось отливать их теплой водой, он как-то раз мне рассказал. А у папы были мягкие волнистые волосы. Также из скупых его воспоминаний и рассказов других людей, переживших подобную судьбу, знаю, что тру- дармейцы жили в бараках, кишевших клопами и другими насекомыми.

В 1946 году принудительные работы для российских немцев отме- нили, но право перемещения по стране осталось под запретом. После демобилизации из трудармии в августе папа поступил в Челябинский электромеханический техникум. «Но ввиду тяжелых материальных и бытовых условий (не было общежития) был вынужден в начале октября учебу прекратить и переехать в г. Молотов на постоянное место житель- ства», – писал в автобиографии мой отец. Из Челябинска ему разреши- ли переехать в Молотов, потому что здесь жил его больной отец.

Он, как и всегда, не боялся любой самой тяжелой работы. Устро- ился кочегаром локомобиля 1-го строительного участка Строительс- тва № 31/38 МПС. И, не откладывая, стал готовиться к продолжению учебы. Несмотря на постоянное недоедание, усталость от тяжелой физической работы, он сумел наверстать то, что было забыто за шес- тилетний перерыв в учебе. Успешно сдал вступительные экзамены в Пермский железнодорожный техникум. Когда в архиве техникума я читала папино заявление с просьбой о зачислении, то с трепетом ощутила, какое волнение и тревогу испытывал 23-летний абитуриент, который при этом оставался под надзором МВД. В его личном деле сохранились приказы, в которых Лауту И.И. не раз и не два объявля- лись благодарности за отличную учебу.

Мое внимание привлекла справка, выданная взамен паспорта и разрешавшая проживание в общежитии техникума. В ней сказано, что она «действительна только в гор. Молотов» в течение одного года. Это означало, что человек находится на спецпоселении и не имеет права перемещаться без специального разрешения, а также должен регулярно отмечаться в спецкомендатуре. В личном деле отца, хра- нящемся в архиве МВД, я нашла заявления периода учебы в технику- ме, адресованные в комендатуру, в которых он просит разрешения на прохождение летней практики, на поездку к родственникам во время каникул, в дом отдыха «Красный Яр» по путевке, которой его награ- дили за отличную учебу в 1950 году. Эти просьбы отца были удовлет- ворены, но каждый документ заканчивался словами, что «настоящее разрешение по возвращении к месту поселения подлежит немедлен- ной сдаче в спецкомендатуру МВД». А вот на заявлении с просьбой разрешить поездку к родственникам за вещами уже после окончания техникума стоит отказ.

Каждый поселенец был обязан подписать документ, в котором его предупреждали, что он «оставлен навечно в местах обязательного поселения выселенцев без права возвращения на прежнее место жи- тельства», а «за самовольный выезд (побег) с места обязательного поселения» будет «осужден на 20 лет каторжных работ». А возвра- щаться-то уже и некуда – все районы бывшей республики немцев Поволжья были включены в состав Саратовской и Сталинградской областей. А оставленные при выселении немцев дома, имущество давно распределены между людьми, охочими до чужого добра.

В 1951 году, окончив с отличием техникум, папа продолжил рабо- тать в строительстве № 31/38 Министерства путей сообщения. Снача- ла в должности строймастера, затем – начальника производственно- технического отдела, а с 1957 года – в должности главного инженера. За эти годы под его руководством построены жилые дома в поселке Комсомольском, подъездные пути к причалам грузового порта, вторые железнодорожные пути до ст. Шаля и 12-квартирные жилые дома в Краснокамске.

Работу папы ценили, отмечали благодарностями и премиями. Но, несмотря на это, командировку в Краснокамск ему разрешили только по запросу из Управления строительства в комендатуру. В ответе ко- мендатуры отмечалось, что «спецпоселенец Лаут Иван Иванович … за время проживания в г. Молотов установленный режим не нарушал. В городе имеет семью. Выезд считаю возможным разрешить».

Но наступили и более свободные времена: в августе 1954 года вы- шло, наконец, распоряжение, освобождающее немцев от спецучета. Отец, дедушка и бабушка получили паспорта граждан СССР. В августе 1957 года управление «Пермстройпуть» направило Ивана Ивановича Лаута на учебу в Тбилисский институт железнодорожного транспорта.

Я понимаю, что чувствовал в те дни отец. Сейчас люди даже не задумываются об этом, а тогда для немцев Поволжья освобождение от спецучета ощущалось как глоток свежего воздуха. Отцу как бы дали понять, что в него поверили как в гражданина страны, хорошего специ- алиста. Но об освобождении, о равноправии говорить было еще рано.

В маленьком поселке Комсомольский, где мы жили, все знали друг друга. Было немало людей, враждебно относившихся к семье, где зву- чала немецкая речь. А после долгой разлуки бабушка и дедушка не мог- ли наговориться на родном языке. Факт направления Ивана Ивановича на учебу в институт стал для недоброжелателей своеобразным сигна- лом о том, что времена меняются, что людей начинают ценить по их де- лам и способностям. Да и вообще нам повезло: папа взял маму, меня и полугодовалую сестру с собой. Так что нам посчастливилось некоторое время жить в Грузии. Институт папа закончил с отличием. Там он увлек- ся игрой в шахматы, они стали и нашим общим семейным увлечением.

По возвращении в Пермь отец продолжал трудиться главным ин- женером СМП-199 и 828 до 1966 года. В том году его назначили на должность главного инженера, а затем – начальником УКСа Пермско- го горисполкома. Семья Лаутов гордится делами отца. Он руководил застройкой  микрорайонов  «Нагорный»,  «Светлый»,  «Январский»  и «Бахаревка». С его участием построены такие крупные объекты, как дом культуры им. Калинина, цирк, клубы Пермской печатной фабрики «Гознак» и Пермского нефтеперерабатывающего завода, здания Дома Советов и НИИУМСа, спортивный корпус речного училища и много жилых зданий в центральных районах города. Мы любим посещать Выставочный зал, что на Комсомольском проспекте, и все пермяки помнят магазин «Океан», что напротив, – и это только малая часть того, что оставил мой отец нашему городу.

До выхода на пенсию он на протяжении многих лет работал замес- тителем управляющего трестом «Пермдорстрой». И мог бы сделать еще много, но здоровье, подорванное в юные годы, не позволило. Папа ушел из жизни в 1988 году после тяжелой болезни, когда ему было только 63 года. Иду ли я по улице Плеханова, Добролюбова, Большевистской, Мира или Крупской – всюду ощущаю живую память об отце. Мне есть что рас- сказать своим детям и внукам об их дедушке, они могут им гордиться.