Биатлонный центр на полигоне НКВД. В Екатеринбурге построят спорткомплекс на месте плохо исследованного массового захоронения


Автор: Настя Перкина

Источник

04.02.2020

В Екатеринбурге построят новый биатлонный комплекс. Разрешение от областных властей уже получено, строительство координирует Центр спортивной подготовки сборных команд Свердловской области. Против проведения работ выступало уральское отделение общества "Мемориал". Дело в том, что в непосредственной близости от стройки – Мемориальный комплекс памяти жертв политических репрессий. А там, где появится биатлонная трасса, могут все еще находиться останки расстрелянных в годы сталинского Большого террора.

Корреспондент Настоящего Времени разбиралась, что известно о массовом захоронении в этих местах, кто протестует против строительства и почему под Екатеринбургом до сих пор не провели масштабные раскопки.

Мемориал на 12-м километре

Мемориальный комплекс памяти жертв политических репрессий находится на 12-м километре Московского тракта под Екатеринбургом. Его открыли в 1996 году. Добраться до мемориала удобнее всего на машине. Общественным транспортом можно доехать на автобусе № 22 до остановки "Биатлон", пройти через учебно-спортивный комплекс "Динамо" – около километра через лес и стрельбище – и выйти к мемориалу. Другой путь – до конечной остановки автобуса № 27 и пять километров пешком вдоль трассы.

В День памяти жертв политических репрессий 30 октября о мемориале вспоминают чиновники, здесь произносят речи. В остальное время на 12-й километр можно попасть с экскурсией от "Мемориала" или Музея истории Екатеринбурга, забронировав места заранее.


Мемориальный комплекс памяти жертв репрессий на 12-м километре Московского шоссе. Фото: уральский "Мемориал"

Комплекс постепенно ветшает: пилоны с отлитыми на металлических плитах именами в сколах, разводах и плесени; с высокого креста местами отвалилась облицовка; основания разваливаются и прикрыты кусками материала, похожего на пенокартон, выкрашенный в черный цвет. За мемориалом ухаживает муниципальный "Комбинат спецобслуживания", который также заведует городскими кладбищами. Эта же организация платит зарплату охраннику, который дежурит в запертом двухэтажном здании с табличкой "Музей". Его открывают два раза в год: 30 октября и один раз летом, показывают гостям небольшую экспозицию из Книг памяти и документов. В остальное время музей выглядит заброшенным: внутри здания грязь и хаотично разбросанные бумажки.

В 2017 году мемориал обновили: установили здесь скульптуру "Маски скорби" работы Эрнста Неизвестного. Такая же маска стоит в Магадане, еще одну должны были воздвигнуть в Воркуте, но эти планы пока не осуществились. С маской в Екатеринбурге тоже были проблемы: о ее установке администрация города и скульптор не могли договориться больше двадцати лет, при жизни Неизвестного памятник так не появился (он умер в 2016 году), а высота тех масок, что в итоге установили, в пять раз ниже запланированной художником – три метра вместо пятнадцати.

Что известно об этих местах

Мемориал на Московском тракте примыкает к территории спортивной базы "Динамо" – комплекса, построенного в 1960-е. Еще раньше здесь было стрельбище НКВД, которое закрыли в 1956 году. Принадлежность комплекса с названием "Динамо" к органам безопасности и внутренних дел не случайна: спортивное общество с таким названием еще в 1920-е создавалось в системе Государственного политического управления (ГПУ) НКВД.

О том, что учебно-спортивную базу построили на некрополе, в 1989 году рассказал сотрудникам Музея комсомола Урала и общества "Мемориал" экскаваторщик Иван Иванович Дуля. По его словам, в 1967 году он был одним из тех, кто работал на стройке "Динамо". Ковш одного экскаватора, рассказывал Дуля, зачерпнул землю и поднял на поверхность человеческие останки, в том числе черепа с пулевыми отверстиями во лбу. Строителей заставили хранить молчание, пригрозив казнью за разглашение секретных сведений.


Анатолий Свечников в лесу возле мемориального комплекса на 12-м километре Московского шоссе, осень 2019 года. Фото: Настя Перкина

"Сохранились воспоминания о тех разговорах. [В первый раз] экскаваторщики давали показания еще в 1967 году, но в конце 1980-х на волне перестройки и подъема памяти, который задел всю страну, те же самые рабочие пришли в "Мемориал" и рассказали все заново и открыто. Организация тогда только появилась в Свердловске. Среди учредителей были и известные люди, например художник [Виталий] Волович. В тот момент на волне всеобщей открытости некоторые энкавэдэшники тоже начали что-то рассказывать и помогать общественникам с документами", – рассказал Настоящему Времени активист уральского "Мемориала" Анатолий Свечников.

В 1990 году на территории спортивной базы провели раскопки. Был сделан единственный шурф, метр на метр, в которым обнаружили 31 тело, на каждом – пулевые ранения. В этом же раскопе среди останков обнаружили документы на имя Филиппа Загурского, о котором было точно известно, что он арестован. Тела эксгумировали и почти через три года, в 1993-м, похоронили с воинскими почестями в братской могиле на территории, где позже был создан мемориал. Больше экспертиз не проводилось.

Расстрелянный в Свердловске

Алексей Мосин – историк и председатель совета по развитию Музейно-мемориального комплекса памяти жертв политических репрессий в Екатеринбурге. В 2002 году он нашел фамилию своего прапрадеда в Книге памяти жертв политических репрессий Свердловской области. Александра Григорьевича Воробьева расстреляли 29 сентября 1937 года. Мосин полагает, что его тело погребено где-то неподалеку от 12-го километра Московского тракта.

Крестьянина Воробьева, как выяснил в 2014 году в архиве ГААОСО его праправнук, обвиняли по 58-й статье: в вооруженном восстании (пункт 2), терроризме (пункт 8), антисоветской агитации (пункт 10) и участии в контрреволюционной организации (пункт 11). В уголовном деле Александра Григорьевича говорилось, что он "кулак раскулаченный", а его сыновья арестованы в 1923 году за участие в белом движении.


Алексей Мосин возле мемориала на 12-м километре Московского шоссе, осень 2019 года. Фото: Настя Перкина

"Александр Григорьевич советскую власть не любит, называет ее антихристовой", – такие показания на Воробьева дала его односельчанка. В 1936 году "неблагонадежный" крестьянин попал в поле зрения сотрудников НКВД, когда стал бороться за сохранение храма в селе Каменное Озеро, где он жил. Церковь закрыли, чтобы превратить в клуб, а верующие, в том числе Воробьев, написали жалобу во ВЦИК. Оттуда пришло распоряжение разобраться, и местные органы НКВД постановили: церковь закрыта по закону, а семеро жителей села – враги советской власти. Одним из этих "врагов" оказался священник Александр Корняков. Шестеро других – прихожане церкви, в том числе Александр Воробьев. Ему был 81 год.


Документы в музее мемориала на 12-м километре. Фото: Настя Перкина

Корнякова, Воробьева и еще четверых сельчан расстреляли в подвале здания НКВД на Ленина, 17. Одну из арестованных, беременную Анастасию Осинцеву, приговорили к 10 годам лагерей. Освободившись, она добилась реабилитации – а с ней были реабилитированы и остальные обвиняемые по этому делу. Собирая документы, которые касались этого процесса, историк Мосин узнал, что членов тройки УНКВД, которые приговорили к расстрелу его прапрадеда, осудили и расстреляли уже в 1939-м – "за грубейшие нарушения законности и фальсификацию дел".

Об общем количестве захороненных на территории между Московским и Ново-Московским трактами свердловские историки судят по данным о расстрелянных, хранящихся в Государственном архиве административных органов Свердловской области (ГААОСО): по разным данным, их может быть от 18 до 40 тысяч. Согласно свидетельствам экс-сотрудников КГБ, собранным в 1990-е годы, расстреливали арестованных в подвалах здания НКВД на Ленина, 17. А на загородном полигоне жертв хоронили.


Мемориал памяти жертв политических репрессий на 12-м километре Московского шоссе. Фото: Настя Перкина

Что неизвестно о мемориале

Вся территория бывшего полигона НКВД – около 94 гектаров. Она не имеет мемориального статуса: здесь располагаются гостиница, трассы для тренировки на роликовых лыжах, стадион. Часть территории в 2008 году перешла РПЦ под строительства храма, но его пока нет в проекте. Один из участков у учебно-спортивной базы "Динамо" арендует патриотический стрелковый клуб "Архангел Михаил", который спонсирует Русская медная компания (РМК). Ее глава – миллиардер из списка Forbes Игорь Алтушкин, один из благотворителей Фонда святой Екатерины и идейных вдохновителей строительства храма в сквере на набережной, против которого жители Екатеринбурга протестовали прошлым летом. "Архангел Михаил" построил на арендованной территории пять зданий тира. Согласно статье 22 ФЗ-8 "О погребении и похоронном деле", перед строительством на территории "возможных захоронений жертв массовых репрессий" муниципалитет обязан был провести исследование и выяснить, есть ли на этом месте неизвестные захоронения и каковы их границы. Но этого не произошло.

Активисты уральского мемориала Анатолий Свечников и Алексей Мосин предполагают, что здания тира могут быть построены на месте захоронений, а тела, которые здесь находились, "скрыты абсолютно недопустимым образом".


Лес вблизи Мемориала памяти жертв политических репрессий на 12-м километре Московского шоссе. Декабрь 2019 года. Фото: Герман Пименов

Но на всей огромной территории не только не проводилось повторных раскопок и экспертиз после 1990 года: даже то место, где были найдены останки 31 расстрелянного, сейчас утрачено. Раскоп не был никак отмечен, он зарос кустарником и деревьями и потерялся в глухом лесу.

По мнению историков и активистов, в архивах НКВД должны были сохраниться карты захоронений, но обнаружить их не удалось. Активисты, депутаты, представители Министерства физической культуры и спорта Свердловской области, а также журналисты делали запросы в БТИ, региональное и федеральное управления ФСБ, архивы – но отовсюду получили ответы, что информации нет. "Если в инстанции нет информации, значит, её куда-то передали, но в ответах ведомств не говорится, куда", – говорит Анатолий Свечников. Управление ФСБ по Свердловской области в ответах на запрос пишет, что данных нет и нужно обратиться в Москву. Из Москвы отвечают, что нужно обратиться в региональный отдел. В прокуратуре Свердловской области на требования активистов возбудить уголовное дело за нарушение муниципалитетом ФЗ-8 об определении границ захоронений ответили отказом.

Участки территории на 12-м километре Москвоского шоссе и их назначение. Источник: публичная кадастровая карта

Стройка и биатлон

Об определении границ захоронений историки и активисты снова заговорили, когда узнали, что на 12-м километре Московского шоссе планируется строительство нового биатлонного комплекса. Впервые речь о строительстве зашла в 2014 году, инициатива принадлежала министерству физической культуры и спорта Свердловской области и екатеринбургскому биатлонисту Антону Шипулину. Шипулин – олимпийский чемпион и шестикратный призер чемпионатов мира, а сейчас – депутат Госдумы России.

Новый комплекс (имени Шипулина) должен занять площадь в 52 гектара: лыжные трассы, новое стрельбище, стадион с трибунами и большие парковки. Здесь планируется проведение международных соревнований и обучение детей биатлону. Для строительства трасс нужно будет вырубить 10 гектаров леса. Проект комплекса утвердят в 2020 году. Осенью прошлого года Центр спортивной подготовки – заказчик и координатор строительства – объявлял конкурс проектов, но в декабре его остановили: проект предложила только одна компания, и УФАС обнаружила нарушения.

В течение 2019 года активисты "Мемориала" и музеев боролись за проведение экспертизы на месте будущей стройки и вокруг нее. В июле создали рабочую группу, в ее встрече участвовал замгубернатора Свердловской области Сергей Бидонько. Одно из решений, к которому собравшиеся пришли на встрече, – проведение полного исследования территории до конца сентября. Предлагалось исследовать 52 гектара за 30-40 дней, сделав один шурф на один гектар.


Лес вблизи Мемориала памяти жертв политических репрессий на 12-м километре Московского шоссе. Декабрь 2019 года. Фото: Герман Пименов

Делать такие шурфы нужно "в подозрительных местах", но что считать таким местом – неясно, универсальной методологии для исследования массовых захоронений, сделанных 70-80 лет назад, не существует, объяснял Настоящему Времени глава Музея истории Екатеринбурга Сергей Каменский. Есть частные кейсы – Левашово под Петербургом, "Коммунарка" и Бутовский полигон в Москве.

"[Координаторы строительства нового биатлонного комплекса] у нас заказали эту работу провести с профессиональными археологами из Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Но поскольку ни у кого не было компетенций в этой области, это должен быть поисковый процесс. Нужно вырабатывать методологию самим", – считает Каменский. Музей истории Екатеринбурга в итоге не участвовал в изучении территории: Центр спортивной подготовки, который координирует строительство, отказался сотрудничать с музеем после того, как тот составил смету на 4 млн рублей. Министерство физкультуры и спорта Свердловской области оказалось не готово выделить такую сумму.

На исследование закладывали в десять раз меньше – 400 тысяч рублей, потратили, по информации представителя "Мемориала" Свечникова, около 580 тысяч. Изучали только те места, где будет вестись строительство, без прилегающих территорий. "На территории обследуемых участков объекты культурного наследия, включенные в реестр, выявленные объекты культурного наследия либо объекты, обладающие признаками объекта культурного наследия, отсутствуют. Захоронения жертв массовых репрессий не выявлены", – говорится в акте экспертизы, подписанном историком Натальей Брюховой.

Участники рабочей группы составили возражение на этот акт: шурфовка грунта проводилась недостаточно глубоко, архивные материалы при исследовании не учитывались, а границы захоронений уточнить никто не пытался, настаивают они.

Замдиректора Центра спортивной подготовки Свердловской области Юрий Леонов уверен, что беспокойство активистов беспочвенно: "Я занимался здесь, на "Динамо", биатлоном. Я знал историю с мемориалом, конечно, но как её можно привязать к месту строительства? Мы можем в любом месте здесь остановиться и сказать: "А давайте здесь исследуем". Я бы последние деньги отдал за эту карту [захоронений], но её нет. Я делал шесть запросов: в архивы, в БТИ, администрацию Екатеринбурга, ФСБ. Отовсюду поступают ответы, что информации нет. Начало строительства – лучшее историко-археологическое исследование: ковшом копнули и всё – всё видно. Я думаю, что это общественники должны следить за ходом стройки – встать и смотреть. И если там что-то найдут, то мы, конечно, остановим стройку", – заявил он Настоящему Времени.


Мемориал памяти жертв политических репрессий на 12-м километре Московского шоссе. Фото: ТАСС

Что мешает исследовать захоронения

Екатеринбург – не единственный город в России, где плохо обследована территория бывших расстрельных полигонов и кладбищ жертв политических репрессий. Представители "Мемориала" подробно рассказывали, что одно из немногих исключений – урочище Сандармох в Карелии, где историк Юрий Дмитриев, директор Научно-информационного центра "Мемориал" Ирина Флиге и другие историки и активисты не только выяснили места захоронения людей, проведя раскопки, но и сопоставили результаты этих раскопок с архивными данными о расстрелах. В итоге в Сандармохе известно имя каждого из 6421 убитых и захороненных в этом лесу.

Всего по России в 1990-е годы было открыто более ста мест массовых захоронений, но речь не шла не только о поименной идентификации, но и о точном определении границ ям или рвов, где лежат тела. В большинстве мест проводились раскопки одного или нескольких шурфов (как в Екатеринбурге), а численность расстрелянных и погребенных восстанавливали по архивным документам и Книгам памяти.

Сейчас, спустя тридцать лет, в распоряжении ученых есть новые технологии, которые можно использовать на всех стадиях – от геофизического обследования (теперь это не только фотографирование рельефа, но и компьютерное сопоставление снимков, съемка с дронов и т. д.) до эксгумации (анализ ДНК, восстановление лиц по черепу).

Директор НИЦ "Мемориал" Ирина Флиге рассказала Настоящему Времени, что на геофизическое обследование территории Коммунарки под Москвой потребовался полевой сезон – четыре месяца. Притом что на подмосковном полигоне исследовался участок площадью 1500 квадратных метров (0,15 гектара). На обследование 52 гектаров на 12-м километре под Екатеринбургом был заложен только месяц.

"400 тысяч рублей – это неадекватная сумма. За месяц на такой территории можно провести только съёмку на эти деньги", – полагает Флиге.


Лес вблизи мемориала памяти жертв политических репрессий на 12-м километре Московского шоссе. Декабрь 2019 года. Фото: Герман Пименов

Одна из самых сложных задач – найти финансирование для работ по выявлению захоронений и эксгумации останков. Региональные и федеральный бюджет России таких расходов не предусматривают.

Другая задача – найти документы, на основании которых можно проводить эти работы. Международный "Мемориал" в конце декабря 2019 года направил в Управление ФСБ по Свердловской области открытое обращение. Дело в том, что ранее УФСБ не предоставило "Мемориалу" документы, сославшись на то, что в архиве таких сведений нет.

Действительно, пишет "Мемориал", НКВД в 1930-е прямо предписывал "обязательное полное сохранение в тайне" сведений о времени и места расстрелов. Но в 1988 году управление КГБ Свердловской области смогло выявить в регионе 34 участка захоронений – благодаря показаниям местных жителей и даже экс-сотрудников КГБ. На этот счет существовало специальное постановление ЦК КПСС и указание Комитета госбезопасности.

"Таким образом, в архиве Управления ФСБ по Свердловской области должно отложиться дело (или ряд дел) 10-го отдела (ныне отдел регистрации и архивных фондов) за 1988–1990 годы с материалами по увековечиванию памяти жертв репрессий, связанными с реализацией соответствующих указаний КГБ СССР", – подсказывают авторы письма сотрудникам спецслужбы. О результатах своих изысканий в этом архиве управление ФСБ пока не сообщало "Мемориалу".

Поделиться:

Рекомендуем:
22.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть вторая: «Как машина едет, думаю, сейчас меня заберут»
21.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть первая: «Нас старались ликвидировать»
19.11.2024 | Арнаутова (Шадрина) Е.А.: «Родного отца не стала отцом называть» | фильм #403 МОЙ ГУЛАГ
•По местам спецпоселений и лагерей ГУЛАГа
•История строительства Камского целлюлозно-бумажного комбината и г. Краснокамска в 1930-е гг.
•Ссылка крестьян на Урал в 1930-е годы
КНИГА ПАМЯТИ | Невиновен, но осужден и расстрелян
КНИГА ПАМЯТИ | Мне повезло
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus