«Про страшное через картинки — с любовью»

Автор: Андрей Дымов

01.11.2023

Как ликвидированный в России «Мемориал»* продолжает бороться за право на память с помощью экскурсий, рисунков и настольной игры.

Может ли юмор противостоять репрессиям и тоталитаризму? Как комиксы, партизанинг и игры помогают привлекать внимание россиян к страницам истории, которые государство старается не открывать? Журналист «Новой вкладки» Андрей Дымов расспросил об этом тех, кто продолжает работать в «Мемориале» даже после его юридической ликвидации, чтобы сохранить память о прошлом.

Правозащитная неправительственная организация «Международный Мемориал» была учреждена в Москве в 1992 году, вскоре было зарегистрировано её подразделение — правозащитный центр «Мемориал». В 2014 году Минюст признал правозащитный центр иноагентом, а в 2016-м в реестр иноагентов внесли и «Международный Мемориал». В декабре 2021 года суды постановили ликвидировать обе организации. После этого сторонники правозащитного центра решили работать без юридической регистрации и создали новую организацию — Центр защиты прав человека «Мемориал».

«Люди приходят, чтобы выговориться»

Политические репрессии, которые российские власти развернули в последние несколько лет, заставили многих сотрудников «Мемориала» покинуть Россию. Среди них — Анна Марголис, правнучка философа Густава Шпета, расстрелянного в 1937 году. В её семье репрессии всегда открыто осуждали, сама она много лет работала в проекте «Мемориала» «Топография террора». Анна уехала в Армению в 2021 году, но связь с мемориальцами сохранила и вместе с единомышленникам проводит в Ереване акцию «Возвращение имён».

— Интерес к истории советских политических репрессий был очень высок в конце 1980-х годов, на этой волне и возник «Мемориал». В конце 80-х — начале 90-х наступила некоторая эйфория, когда благодаря тому, что дали доступ к архивам, у многих открылись глаза. Но жизнь была трудной — экономическая и политическая ситуация такие, что людям не до просвещения, — рассказывает Анна Марголис.

Она говорит, что, хотя работать в условиях запретов стало сложнее, в последнее десятилетие «Мемориал» стал активнее искать новые формы общения с аудиторией. В том числе это произошло благодаря усилиям куратора культурных программ Александры Поливановой, которая привлекала к работе правозащитной организации молодых людей и находила способы увлечь важными страницами истории подростков.

— Саша собрала команду, которая ищет новые, не нафталиновые формы работы. Пока можно было, «Мемориал» очень много работал в школах, в библиотеках, и всегда это было что-то интересное, а не просто сухие лекции, — поясняет Анна Марголис.

В 2020 году Анна воссоздала технику составления мозаик из яичной скорлупы, которую придумал политзаключённый Вениамин Бромберг, казнённый на Колыме в 1942 году. В 1927 году в Ярославском политизоляторе он стал делать мозаики из яичных скорлупок: в письме жене он назвал эту технику жанром «выеденного яйца». Три его работы сохранились, в 2019 году «Мемориал» представил их на выставке.

Акция памяти «Возвращение имен». Москва, 2020 год
Фото: David Krikheli / wikimedia.org

Одной из первых инициатив Александры Поливановой в «Мемориале» стали неформальные городские экскурсии по Москве в рамках проекта «Это прямо здесь», посвящённого топографии террора. Их водят с 2013 года по местам знаковых событий советской истории. Иногда на экскурсиях зачитывают имена репрессированных, и потом эти записи включают в видеотрансляции на ежегодной акции «Возвращение имён». Некоторые экскурсоводы в последние годы уехали из России, но пришли новые. Ирина (имя изменено), которая сейчас ведёт эти экскурсии, уверяет, что после ликвидации «Мемориала» они стали ещё популярнее. С февраля 2022 года, по её словам, люди приходят ещё и для того, чтобы выговориться.

— Они больше нигде не могут поделиться своими переживаниями от происходящего вокруг бреда. Очевидна связь между попытками оправдать сталинские репрессии и [военные действия, начатые Россией] в Украине. В нашей стране отсутствует какое-либо осознание ценности человеческой жизни, поэтому значительная часть россиян и относится спокойно к тому, что их близких отправляют на эту войну, — объясняет Ирина.

Осенью 2022 года экскурсии несколько раз пытались сорвать провокаторы. Они приходили с листовками и кричали, что «Мемориал» — иностранный агент. По словам Ирины, это были участники «Волонтёрской роты», которая связана с «Единой Россией» и финансируется в том числе из федеральных грантов. В «Мемориале» уверены, что нападения «титушек» санкционируются властями.

«Картинка хоть немного разбивает монолит пропаганды»

Одну из московских экскурсий проекта «Это прямо здесь» осенью 2021 года посетила молодая художница Лиля Матвеева. Там она познакомилась с Александрой Поливановой, которая предложила Лиле прийти 29 октября к ним в «Мемориал» и сделать рисунки к акции «Возвращение имён». В тот день Лиля создала целый репортаж в форме зина (любительского малотиражного издания) и назвала его «Дневник дня».

— Ровно через две недели прокуратура прислала иск о ликвидации «Международного мемориала», а так как сердцем я уже [к нему] прикипела, то решила поддержать новых друзей картинкой: взяла всё самое важное и создала нарисованный манифест, этакий фан-арт по любви, — говорит художница.

Иллюстрация: Лиля Матвеева

Эта работа стала популярной в интернете, и её решили использовать в медиакампании против ликвидации «Мемориала». Правозащитники перевели тексты с рисунка на английский и французский языки, выпустили мерч с этим манифестом и выложили рисунок в открытый доступ, чтобы люди могли его распечатать и распространить.

— Картинка разошлась по миру, с ней даже выходили на пикеты в разных странах. После этой «случайной» работы я автоматически стала рисовать всё, что было связано с судами над обоими «Мемориалами», сделала кучу афиш, анонсов, просто рисунков, которые отражали огромную поддержку общественности и привлекали новых людей, — рассказывает художница.

На суды приходили и другие художники, чьи репортажные зарисовки «Мемориал» публиковал в соцсетях. В конце 2021 года в Москве открылась выставка этих рисунков — «Ваш портрет, Ваша честь».

— Фотография, конечно, передаёт происходящее, но у художника есть суперспособность: он может добавить в картинку дополнительных смыслов от себя, что-то оттенить, что-то убавить, расставить акценты. Тем более что в суде фотографировать [было] запрещено, поэтому рисунки стали единственной визуальной документацией событий, — говорит Матвеева.

После 24 февраля 2022 года Лиля сделала серию антивоенных рисунков и опубликовала её в интернете под своей фамилией. Из-за этого ей порекомендовали на всякий случай на время уехать из России. Сейчас она продолжает рисовать для «Мемориала» из Берлина. Например, Лиля сделала афиши к судам над сооснователем «Мемориала» Олегом Орловым (в октябре 2023 года суд признал его виновным по уголовной статье о «повторной дискредитации армии») и иллюстрации к выставке про историю Сандармоха (лесное урочище в Карелии, ставшее местом массовых захоронений жертв сталинских репрессий). Лиля говорит, что её задача — привлечь внимание к этим сложным темам в то время, когда и без того бесконечно много печальных новостей.

— Я рассказываю про страшное через картинки, но именно так, как я умею: с любовью и большим сопереживанием. Эмоционально это для меня не всегда просто, но наш общий труд находит отклик в сердце читателей. Картинка не помогает остановить ни войну, ни репрессии, ни многочисленные нарушения прав человека и преследования, но в то же время она хоть немного разбивает монолит пропаганды, — признаётся она.

«С помощью смеха можно всё преодолеть»

Художница Катя Гущина называет смех оружием борьбы с тьмой. С сотрудниками «Мемориала» она познакомилась, когда в магистратуре ВШЭ писала дипломную работу — графический роман об академике Андрее Сахарове, одном из основателей «Международного Мемориала».

Осенью 2021 года состоялась выставка рисунков из этой книги. Несмотря на серьёзность темы, оказалось, что окружавшие Сахарова люди были с юмором, любили травить диссидентские анекдоты.

Когда Катя проводила авторские экскурсии по этой выставке, в том числе для школьников, она одевалась в чёрное платье, будто «превращаясь» в одного из персонажей своего чёрно-белого комикса.

— Я объясняла [детям], что если стать диссидентом, то не придётся, например, тратиться на такси. Сахаров ведь иногда говорил сотрудникам КГБ: «Раз уж вы всё равно за мной следуете, отвезите меня туда-то». Конечно, у экскурсии была и серьёзная часть — о том, как Андрей Сахаров жил в ссылке в Горьком, где он был заперт в квартире [под домашним арестом]. Но у меня был акцент на то, что с помощью смеха можно всё преодолеть, — рассказывает Катя.

Рисунки Кати Гущиной из её дипломной работы об Андрее Сахарове

Художница родилась и выросла в Нижнем Новгороде (бывшем Горьком), и, по словам Кати, на уроках в школе ей почти не рассказывали о репрессиях, а про Сахарова говорили только как о создателе водородной бомбы, обходя стороной его правозащитную деятельность. Катя считает, что комиксы, графические романы и нескучные экскурсии помогают школьникам узнать, как всё было на самом деле.

Когда она впервые пришла в «Мемориал» за консультацией для своего графического романа про Сахарова, то сказала, что хочет посвятить его тому, как люди справлялись с репрессиями. «И мне сказали: „Да, супер, отлично! Это и наша тактика тоже“», — рассказывает художница.

После выхода её первого рисованного лонгрида про суд над «Мемориалом» Кате написала сотрудница правозащитного центра и поблагодарила: «Мы все прочитали твой лонгрид и очень смеялись. Возможно, впервые за эти дни».

«Через картинки до кого-то можно достучаться»

Ещё одна художница, Нюся Красовицкая, сблизилась с «Мемориалом», ещё когда училась в старших классах школы, в конце 2000-х. В правозащитном центре тогда придумали акцию: школьники встречались с советскими диссидентами и потом пересказывали их истории своими словами. Нюсе выпало рассказать об авторе и редакторе правозащитного бюллетеня «Хроника текущих событий» (выходил с 1968 по 1983 год) Александре Лавуте.

— Его приговорили к тюремному сроку в 1980 году, когда убили Джона Леннона. Тогда казалось, что репрессии против советских диссидентов были когда-то давно, а история музыканта группы «Битлз» — вроде бы практически современность. Но когда сводишь эти даты вместе, понимаешь, что это происходило одновременно. Это ощущалось странно, — признаётся Нюся Красовицкая.

Спустя несколько лет она сама рассказывала посетителям состоявшейся в «Мемориале» выставки «После полудня. 1968 год» о своих предках. Нюся — внучка советских диссидентов Павла Литвинова и Натальи Горбаневской, которые в августе 1968 года вышли на Красную площадь выступить против ввода советских войск в Чехословакию (эта акция вошла в историю как «демонстрация семерых»).

Нюся Красовицкая тоже выходила на Красную площадь с протестом: в августе 2018 года она стояла там с плакатом в поддержку украинского режиссёра Олега Сенцова. В этой акции, приуроченной к пятидесятилетию демонстрации 1968 года, участвовали политик Леонид Гозман и Сергей Шаров-Делоне, двоюродный брат советского диссидента и правозащитника Вадима Делоне, одного из участников акции на Красной площади в 1968 году. Полиция отобрала плакаты и задержала всех троих.

— Потом на заседании суда Леонид Гозман выступал с обличительной речью. Судьёй был ужасно печальный молодой человек, который эту речь слушал. У меня были с собой блокнот и ручка. Я этого судью нарисовала, выложила рисунок в Сеть. Потом подумала: «А ведь классная идея!» Раз я хожу на разные правозащитные мероприятия, решила там рисовать. Когда начался процесс закрытия «Мемориала», мне предложили порисовать на этих судах для каналов «Мемориала» в соцсетях, — рассказывает Красовицкая.

Иллюстрация: Нюся Красовицкая

Инга Христич, которая рисовала в Головинском суде Москвы на суде над Олегом Орловым, говорит, что в последнее время художников на судах стало меньше: многие покинули Россию. По её словам, на вынесение приговора Орлову в суд пришли десятки, а может, даже сотни людей, и она с трудом попала в переполненный зал. Строгий пристав в тёмных очках, который стоял на входе, пропустил её, предупредив, что сесть будет некуда. Слушатели потеснились и освободили место на скамейке, чтобы Инга могла рисовать.

Она вспоминает, что, когда прокурор запросил для Орлова штраф, несколько человек в зале захлопали. По нынешним временам, когда по политическим делам всё чаще дают большие сроки, такой приговор — почти оправдательный. Однако аплодисменты быстро смолкли: присутствующие понимали, что этот суд — преследование за взгляды. Спустя две недели, 26 октября, стало известно, что прокуратура обжаловала приговор и запросила для Орлова три года колонии вместо штрафа.

Иллюстрация: Инга Христич

— Я рисую на таких судах, потому что испытываю внутреннюю потребность как-то высказаться и поддерживать. Такое ощущение, что у россиян, которые ничего не хотят знать ни про сталинские, ни про нынешние политические репрессии в России, включается защитная реакция. Они запуганы. Таких много и среди моих знакомых и родственников — они советуют мне молчать и заниматься своими частными делами, — говорит Инга Христич.

Несколько выставочных площадок в Москве, где раньше показывали неполитические картины Инги, в последнее время отказываются с ней работать. Знакомые сотрудники галерей объяснили ей, что она попала в чёрные списки Минкульта. Инга предполагает, что запрет ввели либо из-за её рисунков с судов над «Мемориалом», либо из-за того, что она подписала коллективные письмами против сегодняшних политических репрессий.

«Через персонажей даём голос „маленьким людям“»

Куратор культурных программ «Мемориала» Александра Поливанова, которая пришла работать в правозащитный центр 12 лет назад, давно придумывает, как вовлекать людей в диалог вокруг советских репрессий. В частности, она опиралась на исследования американских социологов Джеффри Александера и Рона Айермана, которые писали, что любое преодоление исторической травмы имеет несколько этапов.

— Есть этапы, когда общество ещё в оцепенении, но исследователи уже начинают изучать, что же произошло. На каком-то этапе разговор о травме становится более публичным. Кино, театр, живопись, художественная литература, предполагающие некий диалог с обществом, оказываются одним из способов осмысления исторического опыта, в нашем случае опыта репрессий, тоталитарного прошлого, — поясняет Александра.

Один из первых её проектов в «Мемориале» — театральная программа «Драма памяти», посвящённая теме советских репрессий. В 2012 году режиссёры, художники и актёры, в том числе из «Театра.doc» и студии Кирилла Серебренникова, представили результаты своей работы с документами советской эпохи на сцене. Режиссёр Женя Беркович в этом проекте поставила спектакль «Человек, который не работал. Суд над Иосифом Бродским».

Некоторые проекты «Мемориала» были связаны со стрит-артом и партизанингом. Например, активисты развешивали в Москве тексты писем, которые в 30-е годы дети писали родителям в ГУЛАГ. Больше других известен проект «Последний адрес»: на фасады домов привинчивают мемориальные таблички с именами жертв сталинских репрессий, которые там жили. В мае 2023 года некоторые таблички начали пропадать.

В 2020 году активисты «Мемориала» провели ещё один партизанинг, у которого так и не появилось названия.

— В Москве очень много мемориальных табличек, на которых указано, что в этом доме жил выдающийся человек с такого-то года по 1937-й, но никакой информации про то, что он был репрессирован. Мы ходили и приписывали: «А что с ним случилось в 1937-м?» — рассказывает Поливанова.

О том, что могло случиться с людьми в 1937 году и в остальные 73 года советской власти, можно узнать из настольной игры «74». Сотрудники «Мемориала» презентовали её в 2017 году на ежегодной московской книжной ярмарке «Non fiction», потом она продавалась в книжным магазинах, и, как рассказала журналисту «Новой вкладки» соавтор «74» Наталья Барышникова, некоторые люди узнали о «Мемориале» благодаря этой игре.

Скриншот: Настольная игра «74»/ youtube.com

Игра «74» — бродилка по советской истории. В ней есть карточки исторических событий, по две на каждый год существования Советского Союза с 1917 до 1991 года. Игроки бросают кубики и перемещаются по «линии жизни» и по «линии истории» — так формируется биография персонажа. Если тот погибает, игра продолжается от имени его детей или внуков, а завершается, когда один из участников достигает поля, следующего за 1991 годом. В конце каждый игрок рассказывает историю своей семьи в XX веке, которая сложилась в результате его игровых ходов.

Основой для «74» стало игровое поле 1980-х годов, обнаруженное в музее «Международного Мемориала». Правила были утеряны, но в «Мемориале» с помощью историков и гейм-дизайнеров игру воссоздали, сделав её более динамичной и современной, говорится на сайте проекта.

— Мы старались бережно подходить к этому вопросу: играем судьбами персонажей, через которых даём голос «маленьким людям». Во многих карточках мы использовали цитаты из дневников [очевидцев событий], — рассказывает Наталья Барышникова. — Играя в «74», подростки вспоминают, что они слышали про историю своих семей от мам, пап, бабушек, и начинают задавать им вопросы. Так это работает.

В 2023 году Наталья была продюсером акции «Возвращение имён». Некоторые россияне приняли в ней участие, несмотря на запреты (например, акцию не согласовали в Москве и Челябинске). Акции прошли 29 октября во многих городах страны, в том числе Москве, Иркутске, Новосибирске, Екатеринбурге, Волгограде, Саратове, Сыктывкаре, Вологде, Кирове. На этот раз обошлось без задержаний.

Иллюстрация на обложке: Лиля Матвеева

*Международная общественная организация «Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал» ликвидирована по решению Верховного суда РФ. Ранее была объявлена в России «иностранным агентом».