«Нельзя, чтобы «Мемориал» исчез, для меня – это прямое уничтожение памяти»


01.02.2022

Услышать голос народа

Новый год, ёлки, каникулы…Эти слова всегда означали праздничное ожидание счастливых событий и перемен. Но не в конце ушедшего года. Нынешнее предновогодье было омрачено событием, для которого трудно найти подходящие слова. Невероятно! Возмутительно! Абсурд!

Именно такой была реакция пермских мемориальцев на требование российской прокуратуры ликвидировать Международный Мемориал. После такого «новогоднего подарка» у людей стало вновь появляться недоверие к нынешней власти.

Для меня, как и для многих моих земляков из семей репрессированных «Мемориал» – самая нужная общественная организация, созданная самим народом и для народа. Организация не только разыскивает информацию о сгинувших родственниках, но и оказывает большую помощь реабилитированным в решении важных житейских проблем: лечение, жильё, помощь на дому, улучшение бытовых условий…

Продолжается увековечивание памяти жертв политических репрессий, которое гарантирует невозможность возврата к бесчеловечному режиму. Это и многотомная Книга памяти, акции «Последний адрес» и «Возвращение имён», и установка памятных знаков на месте бывших спецпосёлков… И у моих земляков – репрессированных – есть мечта: поставить памятник посёлку, построенному на окраине Соликамска руками наших предков-спецпереселенцев. Это их трудом созданы нынешние комбинаты-гиганты… Но всё это можно будет осуществить, если только будет сохранён наш «Мемориал», который последовательно выполняет положения «Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий», утверждённой правительством РФ в 2015-м году.

Мы, мемориальцы-ветераны очень надеемся, что власть прислушается к голосу своего народа.

Галина Николаевна Никитенко

Нельзя, чтобы «Мемориал» исчез!

…К своему большому сожалению, я принадлежу к категории тех людей, кто плохо помнит своё детство. Мне кажется, что все мои воспоминания о нём опираются на многочисленные фотографии, которые делал папа. Спасибо ему за это! Рассматривая эти фотографии, я понимаю, что бабушки, Юлии Константиновны Галанинской, маминой мамы, очень долгое время не было рядом с нами: так, чтобы постоянно, чтобы каждый день. Только одна фотография 1954-го года – я совсем кроха, год с небольшим – и всё. Наверное, я не спрашивала, где же бабушка. Такая данность!

Уже позже, когда родилась сестра Таня (1957 г.), бабушка стала чаще бывать с нами. Вопрос, где она была, почему её нет, скорее всего, возникал, но каким-то образом родители умудрялись гасить этот «нездоровый» интерес. И уже совсем не возникал вопрос о том, а где же наши дедушки? Да, мы с сестрой принадлежим к тому многочисленному слою советских людей, которые не знали своих бабушек и дедушек, кто-то в силу их гибели на фронтах войны, кто-то в силу их «растворения» в лагерях и тюрьмах. Дома мы практически не разговаривали о том, что тогда происходило в стране, что произошло с нашими близкими в те годы. Мы с сестрой интуитивно понимали, что это наши внутренние, домашние дела, что это не тема для разговора с другими людьми.

Ведь так получилось, что наша семья была создана двумя обездоленными людьми, у которых были расстреляны отцы, а мамы тоже претерпели огромные лишения. Мама мамы, то есть бабушка Юля, отсидела десять лет («Карлаг», лагеря «Алжир», «Долинка»). Папиной маме, бабушке Дуне, тоже пришлось ой как не просто. После ареста мужа она заболела, двое младших детей, в том числе и наш папа, жили до выздоровления бабушки Дуни в каком-то сарае, люди носили им пищу… Позже папа поступил в ФЗУ, потом ушёл работать на завод. Деды наши, Галанинский Пётр Федорович и Потапов Пётр Алексеевич, были расстреляны в 1938-м году. Бабушка Юля (Юлия Константиновна Галанинская) была освобождена в 1947-м, но лишь спустя десять лет ей было позволено полноценно жить и работать в родном городе. Обе бабушки тяжело перенесли то, что произошло с ними и дорогими им людьми, и в конечном итоге обе очень тяжело заболели.

Наверное, всё это так и осталось бы внутренним делом семьи, только её болью, сопровождавшейся полным незнанием того, что же случилось с близкими и любимыми людьми. Да, была их реабилитация, да, были сняты клеймо «жена изменника Родины» и клеймо «член семьи изменника Родины» – и всё! Но где могилы наших дедов, не было известно. И вот здесь мне хочется сказать огромное спасибо всем членам пермского и свердловского отделений общества «Мемориал» за то огромное внимание, которым они окружили наших родителей, за восстановление памяти, за возможность поклониться могиле хотя бы одного из отцов. То, что сделал для нашей семьи «Мемориал», невозможно переоценить. Люди, создавшие «Мемориал» и работающие в нём, вернули нашим родителям возможность открыто говорить о своих близких, рассказывать о них, ни от кого не таясь. На какое-то время исчез страх.

Я благодарна «Мемориалу» за то, что в мы имели возможность приезжать на Двенадцатый километр: туда, где обнаружено место массового захоронения расстрелянных людей, туда, где покоится отец моей мамы, Пётр Фёдорович Галанинский. Туда нужно ездить, чтобы понять масштаб произошедшего!

Нельзя, чтобы «Мемориал» исчез, для меня – это прямое уничтожение памяти. Нельзя забывать о том, что было, иначе этот ужас может повториться.

Елена Викторовна Шкляева (Потапова)

«Деда убили ещё раз»

Я – внучка раскулаченного в 1934-ом, расстрелянного в 1938-ом и реабилитированного за отсутствием состава преступления в 1958-ом одного из миллионов наших соотечественников, прошедших адову мясорубку сталинских репрессий.

В конце девяностых я, прочитавшая немало уже опубликованной в то время художественной литературы о страшном периоде нашей истории и испытавшая немалый шок от того, что творилось в родной стране, держала в руках дело моего без вины виноватого деда. До той поры, он, пожалуй, был для меня, родившейся больше чем через два десятилетия после его гибели, лишь частью этой литературы и одной из не до конца понятных мне страниц семейной истории.

Несколько увесистых томов были выданы мне из архива тогдашнего КГБ под подписку о том, что я вправе только ознакомиться с материалами дела – заниматься какими-либо записями-выписками тогда ещё было категорически запрещено. Я читала многочисленные протоколы допросов, объяснения обвиняемых по делу и другие документы. Стоит ли говорить, что это была пресловутая ст.58.10, и волосы вставали дыбом от того, что всё это происходило в общем-то не так давно с человеком, знакомым мне только по фотографии и встретиться с которым по чьей-то злой воле мне не было суждено. Беллетристика на какое-то время слегка померкла для меня от того, что мне довелось узнать о судьбе собственного деда, который именно после этого стал для меня по-настоящему родным и близким человеком. 

И был у нас «Мемориал», и вместе с ним была надежда на восстановление справедливости в отношении таких же оболганных, униженных и уничтоженных, лишённых жизни ни за что, не увидевших, как будут расти их дети и внуки. В течение десятилетий были многочисленные встречи, конференции, акции, на которые собирались умные, порядочные, неравнодушные люди – им не давало покоя стремление не только установить, но и сохранить историческую память о страшном прошлом страны, а также дать шанс следующим поколениям жить свободно, соблюдая права ближних и сохраняя свои (вспомним хотя бы «Возвращение имен», «Последний адрес», «Пилорамы» в Кучино и многое-многое другое).

Я искренне благодарна «Мемориалу» за то, что в течение многих лет мы имели возможность приезжать на Двенадцатый километр, к месту массового захоронения репрессированных, где покоится и мой дед, Яков Михайлович Турлаев. Именно там не только ощущалась безысходность от содеянного и невозможность ничего изменить, но и появлялась надежда на то, что наши близкие не зря прожили свои такие короткие жизни, и наше общество хоть и не быстро, но меняется в лучшую сторону.

Прошлое нельзя исправить, но можно пытаться влиять на будущее, чем скрупулезно и методично все эти годы занимался «Мемориал». С его уничтожением моего деда и миллионы таких же, как он, убили ещё раз…

Анна Евгеньевна Заварыкина (Турлаева)

 

«Международный Мемориал» внесён Минюстом РФ в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента. Данное решение оспаривается в суде.

 

Поделиться:

Рекомендуем:
22.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть вторая: «Как машина едет, думаю, сейчас меня заберут»
21.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть первая: «Нас старались ликвидировать»
19.11.2024 | Арнаутова (Шадрина) Е.А.: «Родного отца не стала отцом называть» | фильм #403 МОЙ ГУЛАГ
•Ссыльные в Соликамске
•Воспоминания узников ГУЛАГа
•Без вины виноватые
КНИГА ПАМЯТИ | Мы думали, что Сталин ничего не знает
КНИГА ПАМЯТИ | Это не власть, а преступники
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus