«Человек умирает только тогда, когда умирает последнее слово о нём». Как и зачем сохранять память о репрессированных родственниках
Автор: Иван Васильев
Валерия Хомеча
Весной 2020 года молодая пара, студенты Лера и Никита, сняли и выложили в YouTube небольшой документальный фильм, посвящённый памяти прадедушки Леры - Быстрову Павлу Васильевичу. Павел Быстров был арестован в 1938 году в городе Великий Устюг. Из заключения он уже не вернулся.
Мы познакомились с Лерой в 2018 году, оказавшись участниками одного волонтёрского летнего лагеря в Германии. Она и ещё несколько 17-18-летних ребят прибыли на проект из Архангельска. Сегодня Лера - студентка медицинского университета.
О том, что ребята сняли мини-фильм, я узнал совершенно случайно, в октябре этого года. Этот кейс представился довольно занимательным: всё-таки не часто в наше время можно встретить молодых людей, которым интересна история «каких-то там репрессий» 80-летней давности. Эта тема вообще не самая известная и актуальная для молодёжи. Интервью оказалось для меня (и, надеюсь, станет для вас) более чем интересным. Оно показало, как мне кажется, довольно распространённое отношение соотечественников к истории политического террора: с одной стороны трогательные попытки сохранить память о родных, с другой - снятие ответственности за преступления с государства и политических лидеров. Прокомментировать этот феномен памяти я попросил другого своего доброго друга и коллегу - Алексея Каменских, кандидата философских наук, доцента НИУ ВШЭ в Перми.
Фильм в память о Быстрове Павле Васильевиче /
В ролях: Хомеча Валерия Александровна, Семушина Анна Павловна
Твой фильм посвящён прадедушке, Быстрову Павлу Васильевичу. Он был арестован в 1938 году. Почему ты вообще решила снять этот фильм?
- Изначально, мы разговаривали с бабушкой, и она рассказывала истории из детства, как они раньше жили, рассказывала вот этот момент, когда забрали папу, моего прадедушку. Потом мама решила записать это всё на диктофон. Всё, что она рассказывает. То есть бабушка написала прямо целую историю на листочках, и потом они вместе с мамой на диктофон это всё записали. И вот когда я послушала, мы вместе послушали эту запись, - она получилась как раз на десять минут, - возникла идея снять фильм. Точнее, не снять фильм, а сделать слайд-шоу фотографий, вот этих вот, старых – дедушки, бабушки – и наложить на эту запись. А потом уже, мы как раз стали общаться с Никитой, и он предложил снять полноценный фильм. С каким-то сюжетом: что как будто я нахожу этот дневник и читаю его.
Правильно понимаю, что это был не целенаправленный разговор с бабушкой, чтобы узнать о её репрессированном папе, а просто она вспоминала разные истории из жизни и упомянула отца?
- Да, она упомянута про отца, и потом мы уже спросили, как и что было.
Быстров Павел Васильевич
А давно этот разговор произошёл?
- Это, наверно, было зимой в 2018-м году. Она у нас жила и была возможность записать.
А до этого ты, твоя мама знали, что с прадедушкой случилось?
- Да, конечно. Мама даже читала письма, которые дедушка писал прабабушке, бабушкиной маме. Бабушка мне эти письма не давала читать, считала, что я слишком маленькая для них. Что их без слёз не прочитаешь.
А много писем сохранилось?
- По-моему, два или три письма.
Фрагмент письма Павла Васильевича семье из заключения
Как твоя бабушка, дочка Павла Васильевича, отнеслась к идее создания фильма?
- Она поддержала. Сказала: «Ой, какие вы молодцы! Очень жду этого фильма!». И когда мы уже сняли, смонтировали, в первую очередь отправили бабушке. Бабушка мне позвонила, сказала: «Вы такие молодцы. Эта память останется навсегда». И очень рада. И она ещё хочет про свою маму рассказать. То есть, это уже больше для семейного архива, потом сделать.
А что твои родители или другие родственники думают про фильм? Какая их реакция была?
- Понравилось всем. Сказали, что очень хорошая идея в плане сохранения истории, истории семьи, памяти о том, что было раньше.
А не было такого, что «зачем про эту часть истории снимать»? Она такая мрачная, для кого-то, может быть, стыдная… Не было таких реакций?
- Нет, не слышала. Мы очень многим людям это показывали: и друзьям, и родственникам, и знакомым. Только положительные были слова: «Вы молодцы, что сохраняете память, что помните об этом». Что это важно.
Ты сказала, что разговор с бабушкой был в 2018 году, а фильм на YouTube выложен в апреле 2020 года. Так долго шли съёмки?
- Нет, сняли мы за неделю. В 2018 году я ещё не познакомилась с Никитой, я вообще не знала, что такое можно делать. Во-вторых, раньше я не задумывалась, что такие фильмы можно делать. У нас просто была эта запись, мы могли её переслушать и всё. А потом… Свободное время появилось из-за пандемии.
Сложно не обратить внимание, что фильм сделан не «на коленке». Это довольно профессиональная работа. Это Никита занимался съёмкой, монтажом, графикой?
- Да.
А как он отнёсся к идее создания фильма?
- По сути, он сам эту идеи и предложил: сделать такой фильм. Что-то заснять со мной в кадре. В плане того, что там про репрессии и такую, как ты говоришь, мрачную страничку истории – тоже такого ничего не было. Он поддержал, что это память и это хорошо, нужно и важно.
Сюжет фильма: молодая девушка находит на полке старинную шкатулку и содержимое шкатулки открывает для неё трагичную часть истории семьи. Расскажи, почему такой сюжетный ход выбран? И вообще можешь рассказать о процессе создания фильма?
- Почему именно такой? Мы долго думали, как это обыграть, как это сделать таким цельным фильмом. И, на самом деле, мы, когда с мамой разбирали квартиру, случайно нашли эту шкатулку старинную. И как-то идея сама собой появилась. Потом уже Никита предложил: «Давай, как будто ты находишь её в шкафу, находишь там эти фотографии и дневник. И читаешь его».
Никита взял специальную камеру у своих друзей. У меня в комнате мы воссоздавали, делали имитацию шкафа. Выставляли свет, чтобы всё было максимально кинематографично. «Не на коленке», чтобы хорошо смотрелось.
А много времени заняли все съёмки и затем монтаж?
- Наверно, дня два снимали. Монтаж был долгим – недели две.
В фильме использовано много семейных фотографий. Письма Павла Васильевича из мест заключения. Как вообще удалось всё это сохранить? Ведь известны истории, что после ареста людей, в их семьях фотографии родственников уничтожались. И столько десятилетий прошло. Как могли сохраниться те же письма?
- Всё бабушка. Бабушка всё сохраняла, прикладывала. Никогда, никому, ничего не отдавала. То есть все эти письма до сих пор у неё в Великом Устюге дома хранятся. У неё есть отдельная папочка, отдельная коробочка с этими письмами и фотографиями. Фотографии эти мы давно нашли, в Устюге, когда разбирали старые альбомы. И сразу же я их отсканировала, чтобы они сохранились в этом электронном формате. И уже их использовали. Но у нас не было такого в семье, чтобы сжигали фотографии репрессированных.
А вот этот дневник «Мой папа» - вы сделали сами, как современный реквизит?
- Да, это мы делали, как реквизит.
Но текст – это воспоминания бабушки?
- Да, текст – это воспоминания бабушки.
Она же была совсем младенцем: она родилась в 37-м, в апреле, а её папу арестовали в сентябре 38-го. Ей был год с небольшим.
- Да, именно так.
Женя (1933 г.р.) и Аня (1937 г.р.) - дети Павла Васильевича и Елены Николаевны
Кажется, что эти письма и фотографии – это такая единственная связь между ней и папой, которого она, будучи уже взрослой, не видела.
- Получилось, что так.
Скажи, а ты знакомилась с архивно-следственным делом прадедушки?
- Нет.
Когда он был арестован, приговорён по статье, - значит есть где-то на него дело: с анкетой, с допросом… В эту сторону вы не занимались поисками?
- Нет. Честно говоря, я даже не знаю, где это можно найти. Точнее, я знаю, что можно сделать запрос в архив, но насколько это всё будет делаться – не знаю. Мы ещё не знаем, куда его отвезли в итоге и где он отбывал. Последние письма были из Магаданского края. Но до этого он был не там, он был ближе – где-то в центральной России.
А вообще интересно было бы это дело почитать, посмотреть?
- Да, конечно, было бы очень интересно! Вот из документов всё, что осталось: текст, который я читаю в конце – то, что он был реабилитирован посмертно. Только вот эта справка есть у бабушки.
А он в каком году был реабилитирован?
- 24 марта 1958 года.
Скажи, пожалуйста, а что тебя больше всего тронуло во всей это истории?
- Когда я её первый раз услышала от бабушки, больше всего меня тронуло, что его забрали вот так «без суда и следствия» и оставили семью. Женщину с двумя детьми. Просто так оставили, по сути без средств на существование. Я не представляла, как она вообще выбралась и как можно было это пережить. Ведь раньше, и у бабушки в семье, мужчина, отец – был главным добытчиком, приносил деньги. И когда вот так просто… Причём он работал на хорошей должности и был очень уважаемым человеком. Он был начальником телеграфа. И когда его вот так просто забрали в один вечер, без предупреждения, просто ночью приехал «чёрный воронок» и всё. И никто даже не знает, где он был, как его допрашивали, куда отправили…
Его супруга – она ведь тоже была арестована? Её, правда, отпустили, но поставили на учёт.
- Да.
Быстрова Елена Николаевна, супруга Павла Васильевича
Кажется, что «общественная память» или даже «персональная память» наших современников о государственных преступлениях, о политических репрессиях как бы задвинута на дальнюю полку. Фактически, как старинная шкатулка в вашем фильме. Как ты думаешь, почему так в современной России?
- Мне кажется, просто не хотят вспоминать об этом. Мы, кстати, даже обсуждали это на уроках истории, когда мы проходили репрессии, Большой террор. У нас был похожий вопрос от учительницы. Мы обсуждали и пришли к мнению, что сейчас очень много людей, которые ненавидят Советский Союз, советскую власть, Сталина, в том числе за его репрессии и то, что там творилось. И все знают общую информацию, что репрессии были, что это было ужасно, что это было плохо – и всё.
Не совсем понял: причём здесь ненависть людей к Сталину и незнание о репрессиях. Наверно, если ненавидят, так наоборот знают?
- Да, но они не знаю детально, что ли… Что происходило. Этим же репрессиям была причина какая-то. Это же не просто так.
То есть ты допускаешь, что это могло быть обосновано?
- Я допускаю, да. Но… Вообще, у меня нет какой-то особой любви к Сталину и к его репрессиям, и какой-то особой ненависти. То есть я такой «нейтралитет». Я понимаю, что у меня недостаточно знаний, я не увлекалась никогда историей. Но, всё равно, всё, что он делал, как правитель, как глава государства, он же думал, что он делал. Плюс, в то время мы выиграли самую тяжёлую войну, 41-45-ый. И во многом, мне кажется, благодаря ему.
Но разве Сталин, как глава государства, не ответственен за смерть Павла Васильевича? Причём потом Советское государство признало, что Павел Васильевич ни в чём не был виновен.
- Да…
То есть ты согласна, что Сталин ответственен за смерть твоего прадедушки, но допускаешь, что это было… Помоги мне сформулировать: «нормально»? Или как?
- Я понимаю, о чём ты говоришь. Но ведь это же было не напрямую, что Сталин сказал: «Надо вот этого вот репрессировать». Грубо говоря. Это же всё было через много-много людей, через много-много глав и так далее. И тут этот человеческий фактор… Раньше же было такое, что специально доносили на людей, чтобы их репрессировали. И вполне вероятно, что это были какие-то ненавистники, которые оклеветали его (прим. – Павла Васильевича) и его репрессировали. А потом, когда разобрались уже – он был реабилитирован.
Скажи, а тебе было бы интересно узнать: если был донос на твоего дедушку, то фамилию доносчика?
- Интересный вопрос…
А интересно было узнать фамилию того человека, который поставил подпись под приговором ему? Например, две эти фамилии.
- Чисто ради интереса – наверное, да. Просто узнать. Без всяких «задних мыслей». Чтобы разобраться, был ли это действительно донос или это откуда-то сверху поступило такое распоряжение.
Ты упомянула, что в школе вы обсуждали эту тему с учителем. А школу ты в каком году закончила?
- В 2018.
Вообще, как ты вспоминаешь уроки истории? Вы много говорили про этот период Большого террора? Не кажется ли тебе, что молодые люди, твои и мои ровесники, не особо интересуются этой темой, в том числе благодаря школьному образованию? Эта тема довольно быстро проходится в образовании.
- Мне кажется, всё зависит от учителя. У нас была очень хорошая учительница, прекрасный преподаватель. Она уделила много времени этому разделу истории, репрессиям, Сталину. Наверно, четыре урока разговаривали, проходили постепенно, что было, как он пришёл к власти, что развивалось. Большой террор обсуждали – целый урок, наверно, было обсуждение. Я не знаю, как в других школах. У меня было так и мне, в принципе, тех знаний, что дали в школе, достаточно для формирования моего мировоззрения. Возможно, в других школах преподаватели не уделяют этому особое внимание и обходят стороной эту тему.
А почему вашей учительнице это так важно?
- Не знаю… Мне показалось, что эпоха СССР для неё наиболее интересна, потому что мы много обсуждали и разговаривали на уроках.
Скажи, есть ли какие-то планы по развитию этого семейного проекта, который, видимо, начался этим фильмом? Может быть вы ещё что-то будете снимать и есть другие интересные темы в истории семьи?
- Да, безусловно, есть. И идея продолжить тоже есть. Сейчас мы хотели снять ещё про прабабушку фильм. Но пока что нет возможности качественно записать звук. Поэтому в перспективе это всё будет.
Здорово! И последний вопрос. Вдруг это интервью и ваш фильм вдохновит твоих ровесников на что-то подобное. Можешь что-то посоветовать этим молодым ребятам? Что бы ты хотела им сказать?
- Что бы я им хотела сказать? Во-первых, если вдруг возникнет идея снять такой фильм или просто записать какую-то историю от бабушки или дедушки на диктофон, то это нужно обязательно сделать. Потом, когда их не станет, это будет такой памятью, такой семейной историей, которую нигде уже не получишь. Когда я выложила начало этого фильма в Instagram, то подписала: «человек умирает только тогда, когда умирает последнее слово о нём». То есть пока мы будем вспоминать своих предков, пока мы будем сохранять истории о них – они будут жить. Это важно и нужно делать.
Алексей Каменских, к.ф.н., доцент НИУ ВШЭ (Пермь)
Алексей, как можно было бы объяснить такой современный феномен памяти: с одной стороны, произошедшее с репрессированным родственником представляется трагедией, а память о нём необходимо сохранить, с другой стороны, с руководителя государства снимается ответственность за эту трагедию, Сталин не подвергается критике?
Иван, внимательно посмотрел и маленький фильм, и текст интервью. Замечательная девушка и хороший фильм. Что же касается того разрыва, на который ты обратил внимание (согласен, разрыв очевидный и, пожалуй, шокирующий): с одной стороны, интерес к судьбе прадеда, стремление сохранить память о нём, а с другой – как почти полное отсутствие интереса к причинам трагедии, произошедшей с его семьёй, так и даже попытки оправдать Сталина (тривиальный набор оправданий: «благодаря Сталину выиграли войну»; репрессии происходили не просто так, у них была объективная причина; Сталин не несёт ответственности за репрессии, это всё «человеческий фактор» и т.д.) – я бы обратил внимание на следующее.
Ты помнишь, конечно, работы Марианны Хирш о явлении постпамяти – когда неполнота знаний о прошлом (причём не абстрактном прошлом, а предельно значимом, личном, близком), остро переживаемая как прореха в структуре собственного жизненного мира, заставляет человека собирать крупицы информации, хранить их, осмыслять – восстанавливая до мелочей картину произошедших событий, обстоятельств жизни близких людей. Марианна Хирш справедливо связывает этот феномен постпамяти с семейной памятью (хотя и не ограничивает только ею). История бабушки твоей собеседницы очень хорошо иллюстрирует этот феномен постпамяти: девочка (девушка, женщина), у которой в шесть месяцев навсегда забрали отца и которая не может опереться на собственные воспоминания о нём – собирает крупицы мозаики для того, чтоб составить из них портрет утраченного человека (жизнь, какой она была и какой она могла бы быть): хранит в памяти рассказы своей матери, хранит семейные фотографии и два письма, пришедшие из лагеря – и стремится передать эту память дальше, своим детям и внучке. И в фильме, и в тексте интервью очень важна эта личная живая связь: любовь к бабушке, которая делает для твоей респондентки значимым и важным то, что дорого близкому для неё человеку. Обрати внимание, девочка в фильме берёт на себя роль посредника, медиума повествования: настоящей рассказчицей оказывается бабушка; особым образом это подчёркивается названием фильма: «мой папа».
И вот здесь мы подходим к намного более сложному вопросу: почему актуализация памяти о погибшем в лагере родственнике не актуализирует вопрос о причинах произошедшей с ним трагедии – т.е. саму историю репрессий в СССР, но, напротив, оказывается вполне совместимой с оправданиями Сталина?
Наверняка судить не берусь – я слишком мало знаю о твоей собеседнице. Тем не менее, вот некоторые соображения. Прежде всего, я бы предположил, что твоя собеседница усваивает некоторые черты нарратива о репрессиях из рассказа собственной бабушки. Обрати внимание: как говорит её бабушка о репрессиях? – Как о стихийном явлении: «Шёл 37-й год. Над страной сгущались тучи … Волна репрессий покатилась по всей стране». Таким слогом можно описывать бурю, землетрясение, волну цунами. Этой волне невозможно противостоять, с ней невозможно бороться, ей бессмысленно предъявлять претензии, задавать вопросы о персональной ответственности за производимые ею разрушения. Никто не станет говорить о «преступности» волны цунами. Обрати внимание – «человеческий план повествования» при этом сохраняется: есть добрые люди, которые помогли пострадавшей семье, есть мужчина, который предлагает женщине, лишившейся мужа, свою заботу, и т.д. Опять же – это не противоречит общей нарративной рамке памяти о репрессиях как о стихийном бедствии: и в стихийном бедствии можно как-то выживать, как-то заботиться друг о друге. Нелепо, бессмысленно и крайне опасно одно – требовать ответственности за совершённые властью преступления. Потому что все знают (хотя и осознают не всегда – лишь в случае нарушения этой негласной конвенции): пытаться предъявлять власти подобные требования – значит подвергать опасности и себя, и своих близких. Обрати внимание, как за последние годы стал созвучен этот нарратив «поколения бабушки» мировосприятию очень многих представителей «поколения внучки».
Рекомендуем:
22.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть вторая: «Как машина едет, думаю, сейчас меня заберут»
21.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть первая: «Нас старались ликвидировать»
19.11.2024 | Арнаутова (Шадрина) Е.А.: «Родного отца не стала отцом называть» | фильм #403 МОЙ ГУЛАГ
•Ссылка крестьян на Урал в 1930-е годы
•«Вместе!»
•Карта мемориалов жертвам политических репрессий в Прикамье
КНИГА ПАМЯТИ | Без права переписки
КНИГА ПАМЯТИ | Власть скрывала правду
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus
На повестке дня
Возвращение имён - Пермь - 2024. Несколько слов об итогах
29 октября "Пермский Мемориал - Европа" и телеграм-канал "Пермь 36,6" провели акцию "Возвращение имён". В этом году акция прошла в формате онлай-трансляции на YouTube-каналах организаторов. Ведущими эфира были наши давние друзья и члены "Мемориала" Юлия Балабанова и Владимир Соколов. Вот несколько фактов о прошедшем "Возвращении имён - Пермь - 2024".
Наши ссылки
