«Жак-француз»: История французского коммуниста, который провел в ГУЛАГе 24 года

Автор: Анна Строганова

02.11.2020

Жак Росси после ареста в Москве, 1937 год. © Association des Amis de Jacques Rossi

Тайный агент Коминтерна, француз Жак Росси провел в сталинских лагерях и ссылках в общей сложности 24 года. Выйдя на свободу и вернувшись во Францию, он посвятил свою жизнь разоблачению преступлений советской системы и свидетельствованию о пережитом. В День памяти жертв политических репрессий RFI рассказывает его историю.

В многочисленных архивных интервью Жака Росси (1909-2004), многие из которых были записаны, когда Росси было уже 90 лет, поражает его юмор, бодрость духа, ясность ума и удивительное жизнелюбие. Бывший узник лагерей не жалуется, не горюет, не злится на судьбу, а главное — не считает себя жертвой. Напротив, Росси, прошедший через страшные норильские лагеря, бесконечно настаивает, что в ГУЛАГе он «обрел школу правды» и «перестал верить в Деда Мороза», каким долгие годы казался ему советский режим.

Прекрасная утопия

Детство и юность Жака Росси далеки от той судьбы, которая ждала его в зрелом возрасте. Росси родился в 1909 году в семье француженки Леонтины Шарлотты Гуайе и польского архитектора, наследника богатой семьи Марсина Хейманна. Позднее, уже после смерти матери, мальчик узнает от тетки, что Хейманн ему неродной отец: его настоящий отец, французский морской офицер по фамилии Росси, погиб — утонул.

Сведения о месте рождения Жака Росси расходятся: по одним данным, он родился во французском Бур-ан-Брессе, откуда родом была его мать. По другим, в польском Вроцлаве (тогда Бреслау, столице Силезии) — этот город значится у Росси в свидетельстве о рождении. В документе Жак записан под именем Франтишек Ксаверий Хейманн, однако позже он откажется от фамилии отчима.

С детства мальчик проявлял яркие способности к иностранным языкам и рисованию. Он рано научился читать, обладал феноменальной памятью. С матерью, с которой они были чрезвычайно близки, Жак говорил по-французски. Она так и не выучила польский, и совсем ребенком Жак служил ей переводчиком во время походов в магазин и объяснений с прислугой. Отчим, который официально усыновил Жака, свободно говорил на польском, английском, немецком и русском, хотя последний презирал. Сам Росси в интервью France Culture в 1999 году отмечал, что в юности владел десятью языками, часть из которых выучил с няньками и гувернантками, которыми в детстве был окружен в большом количестве. У мальчика была няня из Лаоса, которая научила его сидеть на полу по-турецки, что впоследствии неожиданно пригодилось ему в сибирском лагере.

Один из рисунков Жака Росси, сделанный в ГУЛАГе. © Association des Amis de Jacques Rossi

«Много позже, году в 1950-м, я оказался в Восточной Сибири, в тюрьме для особо опасных преступников, и меня поместили в камеру, где сидели японцы. Привычка сидеть по-турецки спасла мне ноги. Камеры в этой тюрьме были совершенно ледяные, и сидеть с ногами на полу означало верный ревматизм. А у меня всегда очень мерзли ноги. Японцы имели право сидеть на лежанках. (…) Им разрешили сидеть в этой традиционной позе, и я пользовался этой поблажкой заодно с ними, а всё благодаря моей лаосской няньке», — рассказывал Росси.

Семья много путешествовала по Европе, переезжая из одного роскошного отеля в другой. Ребенка считали болезненным, склонным к простудам, и берегли от шумных и быстрых игр. Мать Жака умерла, когда мальчику было 10 лет, после чего отчим решил вернуться в Польшу. С раннего отрочества Росси волновали вопросы социальной справедливости: богатство одних и бедность, и унижения других. В 16 лет он вступает в запрещенную в Польше коммунистическую партию.

Понятие социальной справедливости было знакомо мне уже в 12-13 лет, так как я рано начал читать Руссо. Поездки из Варшавы во Францию позволяли мне замечать перемены и социальный контраст. Однажды пожилая польская крестьянка подошла ко мне в поле, чтобы поцеловать мне руку! Это было, наверное, в 1920 году. Сегоднятакое было бы невозможно. Абсолютно нормально, что я стол коммунистом. В запрещенную партию нельзябыло вступить. Партия сама приглядывалась к вам издалека, подбиралась поближе, а уже затем предлагала вступить в свои ряды. Так случилось и со мной. И я был очень горд!»

Интервью радиостанции France Culture, 1999 год.

В 1927 году Росси арестовали за распространение коммунистических листовок, приговорили к девяти месяцам тюрьмы и исключили из Школы прикладных искусств в Познани, где он учился. Сравнивая польскую тюрьму со сталинскими лагерями, Росси «на все лады расхваливал познанскую тюрьму», где были разрешены книги, карандаши и бумага.

Тайный агент

В 1929 году Жак Росси был завербован Коминтерном — международной организацией, объединявшей компартии разных стран. Поначалу он жил в Берлине, учился в местной Школе изобразительных искусств и редактировал статьи, которые немецкая компартия выпускала на польском языке для сезонных рабочих в еженедельном издании «Глас люду». А уже в 1930 году французскому студенту поручают настоящие миссии секретного агента: он начинает ездить по Европе с «техническими заданиями» под чужими именами и паспортами. И при этом продолжает учиться в разных университетах Европы, в том числе в парижском Институте восточных языков.

«Я был обыкновенным курьером, рассыльным. Я не знал, что содержалось в документах, которые доставлял, но уверен был, что каждое такое задание приближает нас к счастливому будущему».

Мишель Сард «Жак-француз. В память о ГУЛАГе» (М.: Новое литературное обозрение, 2019).

Среди западных агентов Коминтерна в те годы, по рассказам Росси, преобладали немцы и выходцы из Восточной Европы. Французов и англичан было мало.

«О тех, кто как я говорил на нескольких языках, часто никто не знал, откуда именно они родом. О себе никто не говорил. Кстати, в ГУЛАГе будет то же самое: у всех лагерников психология как у секретных сотрудников».

Мишель Сард «Жак-француз. В память о ГУЛАГе» (М.: Новое литературное обозрение, 2019).

В 1937 году, во время миссии в Испанию, охваченную гражданской войной, 27-летнего Росси неожиданно отозвали в Москву. Его товарищ по Коминтерну «Луиза», выполнявшая роль его латиноамериканской жены в ходе операции, чувствовала неладное и решила не ехать. Она попыталась отговорить Жака, но для него партийные инструкции были превыше всего: «Мы знали, что в Москве много арестов. Но для истинного коммуниста дисциплина — это дисциплина: солдат революции повинуется приказам, а не обсуждает их». К тому же, как истинный солдат революции, он не сомневался, что арестованные в Москве — настоящие враги народа.

ГУЛАГ. Прощание с утопией

В декабре 1937 года в Москве его арестовали как Жака Робертовича Росси. Подвал Лубянки, Бутырская тюрьма, где он оказался единственным иностранцем, пытки и избиения на допросах и приговор к восьми годам лагерей по 58-й статье пункт 6 за шпионаж в пользу Франции и Польши. После того, как следователь обвинил Росси в том, что он французско-польский шпион, тот практически перестал бояться: как и большинство попавших в жернова сталинской машины, он верил, что это недоразумение должно немедленно проясниться.

«Когда я уже был в Москве, ни о каком бегстве и думать было нечего. Прежде всего физически невозможно: явившись на службу, я, как положено, сдал паспорт, а без паспорта никуда не денешься. Позже я понял, что даже если бы у меня остался паспорт, меня бы схватили на любой границе.

Но главное, это было морально невозможно, я и не думал о бегстве. Я был коммунистом. Уйти в бега значило объявить себя вне коммунистической системы. (…) В своей дремучей наивности я убеждал себя, что если меня арестуют, то в конце концов «они» разберутся, что я стопроцентный коммунист, и признают свою ошибку. (…) В мечтах я заходил еще дальше: воображал, как французский или польский консул потребуют моего освобождения, а я откажусь с ними говорить, потому что я и те, кто держит меня в заключении, — мы коммунисты, настоящие коммунисты, а они — грязные капиталисты.

Мишель Сард «Жак-француз. В память о ГУЛАГе» (М.: Новое литературное обозрение, 2019).

В 1937 году Жак Росси еще не знал слово ГУЛАГ, но знал о существовании лагерей для врагов народа. И, конечно, не мог представить себе, что ближайшие двадцать четыре года своей жизни он проведет именно там. Даже после года и четырех месяцев в застенках Бутырки Жак-француз, как его прозвали товарищи по тюрьме, по-прежнему верил, что его признают невиновным и освободят. 7 апреля 1939 года его приговорили к восьми годам ГУЛАГа. Жака Росси ждал бесконечно долгий этап в Столыпинском вагоне с пайком в 700 граммов хлеба и селедкой на человека в день, с остановками в пересыльных тюрьмах: долгий путь к каторге, схождение в ад.

Адом станет Норильск, где Росси сначала проведет восемь лет в лагере, но выйдя на свободу в 1947 году, получит обычное для лагерника предписание не покидать территорию города: «Меня перевели из малого ГУЛАГа в большой ГУЛАГ, которым был весь Советский Союз».

«Строго соблюдать отведенные рабочие нормы — значит, убивать вас. Медленно убивать. Если вы должны выполнять работу, для которой вы не приспособлены или слишком слабы из-за голода, слишком плохо одеты, то на следующий день вам сократят порцию хлеба в наказание. От этого ваша выработка снизится еще больше, вы получите еще меньше хлеба и так до тех пор, пока не умрете с голода. И с этим ничего нельзя сделать, чудес неслучается. Мы были очень плохо одеты. Наша одежда была сшита из двойного слоя хлопка. Поэтому зимой, когда было от минус двадцати до минус сорока, нужно было всегда работать. Как только мы останавливалась, мы замерзали. Каждые два часа мы имели право по пять минут греться возле огня».

Интервью радиостанции France Culture, 1999 год.

С 1947 по 1949 годы он работал в Норильске инженером-переводчиком, писал обзоры по горнодобыче в технологическом бюро, был фотографом в фотомастерской при Горстрое. А в 1949 его повторно арестовали и снова приговорили к 25 годам лагерей по обвинению в шпионаже в пользу Франции, Великобритании и США. Смерть Сталина в 1953 принесла Росси важную перемену: у него появились карандаши, бумага и чернила. Именно тогда он начал делать наброски будущего «Справочника по ГУЛАГу». Но до освобождения было еще далеко. Жак Росси выйдет на свободу лишь в 1956 году после доклада Хрущева о преступлениях Сталина. Жак ждал репатриации на родину на подмосковной даче в Быково, но вместо Франции он отправился в Самарканд — город, которого не было в списке запрещенных для места жительства.

«Заключенный советских тюрем и лагерей (больше пятидесяти разных мест). Занимался всевозможным физическим трудом, обучался прямо на месте. Был шахтером, грузчиком, землекопом, научился нагружать и разгружать грузовые суда, строить дороги, укладывать рельсы и шпалы. Также был декоратором, рисовальщиком, преподавал базовый английский вольнонаемным русским инженерам, работавшим в ГУЛАГе; писал письма и заявления для моих малограмотных товарищей, работал переводчиком для заключенных, не владевших русским, но говоривших по-немецки, по-французски, по-английски, по-китайски, на хинди и т.д.».

Из резюме Жака Росси для Джорджтаунского университета, где он собирался преподавать французский язык.

«Большой ГУЛАГ» Жак Росси покинул лишь в 1961 году, получив выездную визу в Польшу. Французское консульство ему не помогло.

«Я был слишком глубоко убежден, что только марксизм-ленинизм приведет к установлению социальной справедливости. Иногда меня душило возмущение от того, что я видел, на что обрекли меня и других. И я опять и опять старался уверить себя, что все это — извращение благородной идеи, а Сталин понятия не имеет о том, что творят коррумпированные исполнители его воли. Я цеплялся за каждую мелочь, впитывал слухи. Вот опять открывают церкви! Может быть, отменят колхозы! Столько примет, судя по которым марксизм-ленинизм должен восторжествовать над извращениями всяких бандитов! Увы, дела шли все хуже и хуже. Я переживал рецидив за рецидивом. Это продолжалось довольно долго. Я по-прежнему верил, что мое дело будет пересмотрено. С ареста до смерти Сталина я написал около двадцати просьб о пересмотре. А после смерти Сталина я, разумеется, стал действовать еще энергичнее. И все напрасно. Не помню, когда я окончательно понял, что процесс необратим, что кровавая выгребная яма, в которой я очутился, — это и есть коммунизм, который я призывал всеми силами души».

Мишель Сард «Жак-француз. В память о ГУЛАГе» (М.: Новое литературное обозрение, 2019)

Росси и Россия

В России Жак Росси на удивление практически неизвестен, хотя в прошлом году на русский была переведена книга, написанная им в соавторстве с писательницей и профессором Джорджтаунского университета в Вашингтоне Мишель Сард «Жак-француз. В память о ГУЛАГе» (М.: Новое литературное обозрение, 2019). Еще две книги Росси — монументальный «Справочник по ГУЛАГу» и книга рассказов «Ах, как прекрасна была эта утопия» — до сих пор неизвестны русскоязычному читателю.

«Справочник по ГУЛАГу» — энциклопедический словарь лагерной жизни впервые был издан на русском языке в лондонском издательстве Overseas в 1987 году, но так и не был переиздан в современной России.

20 лет назад во французском издательстве Cherche-Midi вышла книга хроник ГУЛАГа «Ах, как она была прекрасна, эта утопия!» (Quelle était belle cette utopie !). На русский язык этот сборник текстов переводила жившая в Париже поэт и диссидент Наталья Горбаневская. Перевод в 2002-2003 годах публиковался в парижской газете «Русская мысль».

...Переводила я довольно свободно, учитывая, что книгу Жак писал в расчете на французского читателя. Где-то автор должен был растолковывать вещи, всякому русскому известные (например, что Красноярск находится в Сибири и т.п.), и тогда я лишние детали опускала; а где-то французский язык не позволял передать богатство лагерного лексикона, и тогда в поисках синонимов (например, к слову “пайка”) я прибегала... — легко догадаться: к „Справочнику по ГУЛАГу” самого же Жака Росси. Может быть, поэтому самой драгоценной похвалой стали несколько слов в записке Жака (...): „В переводе текст принимает новое звучание. И очень-очень нравится мне”. Потому, надеюсь, и нравится, что это “новое звучание” — его, авторское, “русский текст” рассказов Жака Росси”.

Наталья Горбаневская

«В послесловии я также выражала надежду, что и эта книга Жака Росси выйдет в России (…). Увы, пока мои попытки найти издателя окончились ничем», — отмечала Горбаневская в 2004-м. — Думаю, нельзя лучше почтить память Жака Росси, всегда стремившегося привить людям память о тоталитарном прошлом, чем издать наконец его книгу рассказов в России».