«Это не просто музей, это бомба!» Почему новая концепция «Пермь-36» не соответствует мировому значению музея


Автор: Юрий Куроптев

Источник

24.12.2019

Интернет-журнал «Звезда» в течение нескольких недель следил за тем, как презентовали концепцию развития Мемориального музея-заповедника истории политических репрессий «Пермь-36». Её автор — пермский историк Максим Трофимов. Сначала концепцию представили «научному сообществу» в пермском музее «Россия — моя история». Потом в Санкт-Петербурге, на базе Педагогического университета им. Герцена. Затем в Пермском гуманитарном педагогическом университете, где концепцию представили студентам. А потом в Пушкинской библиотеке, где состоялось обсуждение с пермской общественностью. По мнению экспертов, представленная концепция не соответствует мировому уровню музея и призвана, в первую очередь, легитимизировать перемены, которые произошли после рейдерского захвата музея в 2014 году.

История музея в нескольких абзацах

У истоков создания музея стояло пермское отделение международного общества «Мемориал». Историк и основатель музея Виктор Шмыров подробно написал об этом в своем эссе. В двух словах: пермские энтузиасты случайно нашли заброшенную исправительно-трудовую колонию в деревне Кучино, узнали её историю, основали автономную некоммерческую организацию (АНО) «Пермь-36», чтобы сохранить лагерные постройки. В течение нескольких лет они занимались исследовательской работой, музеефикацией. В 1996 году бывшая колония становится Мемориальным музеем истории политических репрессий «Пермь-36».


Фото: Кадр из фильма «Кому принадлежит прошлое?»

Поначалу музей существовал как общественно-государственное партнёрство. Общественники за счёт грантов вели исследовательскую работу, а благодаря бюджету стало возможным содержать имущественный комплекс. Это была уникальная ситуация не только для России. К 2012 году руководство музея и вовсе сделало невозможное. Музей «Пермь-36» должен был стать памятником мирового значения, об этом велись переговоры с ЮНЕСКО. Шмыров и команда понимали, что историю «Пермь-36» нужно рассказать по-другому, а для этого нужна помощь музейных проектировщиков. С этой целью они привлекли бюро Ralph Appelbaum — мирового лидера в музейном деле, создавшего музей Холокоста в США, музей ядерной бомбардировки в Хиросиме, а позже — Ельцин-центр в Екатеринбурге.


Виктор Шмыров / Фото: Тимур Абасов

Концепция основателей музея предполагала создание в составе музейно-мемориального комплекса «Пермь-36» научно-просветительского центра памяти жертв политических репрессий и культуры демократии федерального уровня. Они хотели сделать на базе музейно-мемориального комплекса туристический центр общефедерального значения и наполнить его культурными и просветительскими проектами и программами.

Программа предусматривала завершение реставрационных и восстановительных работ, развитие музейной инфраструктуры, создание мемориала ГУЛАГа и мемориального парка «Лес памяти жертв политических репрессий», строительство генеральной экспозиции «ГУЛАГ СССР» и развитие научно-просветительского центра.

Именно эти амбиции и насторожили противников развития музея — в современной России стараются деполитизировать историческую память. В 2012 году тогдашний губернатор Виктор Басаргин предложил создать на базе «Пермь-36» государственный музей. Общественники согласились. В 2014 году исполнительным директором государственного музея «Пермь-36» стала Татьяна Курсина, супруга Виктора Шмырова. Через три месяца она была без объяснения причин уволена. На её место назначили Наталью Семакову, заместителя тогдашнего министра культуры Игоря Гладнева. По сути произошел «рейдерский государственный захват» музея.


Фото: Кадр из фильма «Кому принадлежит прошлое?»

Позже краевой арбитражный суд расторг с АНО «Пермь-36» договор о бессрочном пользовании имущественным комплексом музея ГАУК ПК «Мемориальный комплекс политических репрессий». АНО лишилась собственного имущества — архива и библиотеки, а учреждение покинула большая часть сотрудников. Ещё через год АНО под давлением имущественных претензий объявила о самоликвидации. Правопреемником незаконно удержанного государственным учреждением имущества стало международное общество «Мемориал». По некоторым сведениям, музейные коллекции, документы и книги АНО были включены в состав музейного фонда, как вновь выявленные. После таких действий государственный музей стал изгоем в профессиональном сообществе, несмотря на то, что его научным консультантом назначили Юлию Кантор, доктора исторических наук, главного научного сотрудника Института всеобщей истории РАН. С музеем отказались сотрудничать и бывшие узники «Пермь-36».

Правление пермского отделения общества «Мемориал» приняло решение полностью отказаться от сотрудничества с государственным музеем до разрешения вопросов о возврате имущества АНО и восстановления общественного контроля за его деятельностью.

Зачем нужна концепция «Пермь-36»?

За пять лет после того, как музей стал государственным, он несколько раз менял своё название и юридический статус, пока, наконец, не стал ГБУК «Мемориальный музей-заповедник истории политических репрессий „Пермь-36“». За это время музей как бы ушёл в тень, если о нём и заговаривали, то разве что из-за посещения знаковых людей — например, режиссёра Александра Сокурова. О судьбе музея в СМИ не высказывалась ни Наталья Семакова, ни Юлия Кантор, которая решила и вовсе отказаться давать комментарии пермским журналистам.

Всё это время пермские общественники внимательно следили за развитием ситуации. 12 июня этого года впервые за пять лет бывшая директор музея Татьяна Курсина по приглашению краевого министра культуры Вячеслава Торчинского попала в «Пермь-36». Она хотела посмотреть, в каком состоянии сегодня находится архитектурный ансамбль бывшей колонии и проверить сохранность имущества АНО «Пермь-36», которую общественникам не разрешили забрать.

«Я задала два вопроса, — говорит она. — Какие деньги были потрачены на восстановление музея и что было сделано, чтобы музей стал памятником мирового значения? Мне [руководство] ответило, что музей никаких денег не получал. Вячеслав Маркович [Торчинский] при этом сказал, что музей никаких дополнительных денег у учредителя не просил».


Фото: Максим Артамонов

Татьяна Курсина также сказала, что ничего из концепции Виктора Шмырова не было реализовано. Несмотря на то, что она была представлена 9 октября 2013 года на заседании рабочей группы по увековечиванию памяти жертв политических репрессий под руководством председателя президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека Михаила Федотова и в целом одобрена. Михаил Федотов и члены Совета по правам человека, а также Уполномоченный по правам человека в Пермском крае Татьяна Марголина неоднократно пытались принудить новое руководство «Перми-36» урегулировать конфликт и вернуться к сотрудничеству с основателями музея и «Мемориалом». Но попытки были проигнорированы.

В этой ситуации Министерство культуры Пермского края объявило конкурс на разработку новой концепции музея «Пермь-36». Предполагалось, что в процессе обсуждения проекта документа стороны конфликта смогут договориться, но разработчик концепции не включил в список экспертных интервью ни Виктора Шмырова, ни членов пермского «Мемориала», что сделало невозможным учёт их мнения и экспертизы в процессе её формирования.

Кто автор новой концепции?

Кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной и всеобщей истории и археологии Пермского гуманитарного педагогического университета Максим Трофимов. С августа 2015 по май 2017 года он был сотрудником музея «Пермь-36», а с осени 2016 года занимал должность заместителя директора по науке.

Трофимов — директор ООО «Креативное агентство „Азбука Морзе“». Летом это ООО выиграло тендер на 1,1 миллион рублей на разработку концепции Мемориального музея-заповедника истории политических репрессий «Пермь-36». Сделать это было не сложно — «Азбука Морзе» была единственной компанией, которая участвовала в тендере.

На сайте «Азбука Морзе» можно познакомиться с реализованными проектами креативного агентства. С 2009 года агентство реализовало чуть более 30 проектов. Среди них, например, дизайн поздравительной открытки бывшему губернатору Олегу Чиркунову или баннерная выставка, посвящённая 70-летию Победы для Краснокамкого краеведческого музея. Чаще всего «Азбука Морзе» разрабатывала различные экспозиции для региональных краеведческих музеев. Такой крупный проект, как концепция музея «Пермь-36», агентство делало впервые.

По техническому заданию, исполнитель должен составить историческую справку, определить место учреждения в музейной среде и его значимость в историко-культурном пространстве РФ и на международном уровне, разработать концепцию развития музея, включая определение его миссии и методы позиционирования, предложения по формированию нового имиджа, увеличению турпотока и привлечению внебюджетных средств. Среди задач — научная экспертиза и публичные обсуждения.

Представляя концепцию студентам в Пермском педагогическом университете, Максим Трофимов сказал, что «Пермь-36» — это музей, в котором, возможно, им придётся работать в будущем и водить туда своих детей. А потом спросил, кто был в музее? Утвердительно на этот вопрос ответило три человека из двадцати присутствовавших. На вопрос, от кого они узнали о музее, ответ был однозначным. Сразу несколько человек заявили, что узнали об уникальном памятнике от «Мемориала». Автор концепции ухмыльнулся и сказал, что с организацией выстроить отношения нынешнему музею пока не удаётся.


Фото: Кадр из фильма «Кому принадлежит прошлое?»

Согласно концепции Максима Трофимова, «Пермь-36» — это «музей истории государственного насилия советской эпохи как комплексного исторического явления не только напрямую повлиявшего на судьбы миллионов людей, но и оказавшего травмирующее воздействие на всё советское общество». «Последствия исторической травмы, сложность в осмыслении и интерпретации событий прошлого, сказываются до настоящего времени», — говорится там.

Миссия музея — «сохранять музейными средствами память об истории политических репрессий, участвовать в общественном диалоге по консолидации исторической памяти, способствовать развитию представлений о невозможности повторения трагических событий прошлого».

В концепции говорится, что «оправдания политическим репрессиям советского периода быть не может. Но можно попытаться дать объяснение. Советская история сложна для понимания, созидательные и разрушительные тенденции развивались параллельно».

Например, в Советское время были «видимые результаты экономического развития (индустриальные стройки, развитие городов и т. д.), рост грамотности населения, социальная мобильность (хотя и происходившая порой именно в результате замещения выбывших в результате репрессий кадров), равенство полов и др». Но была и «чудовищная машина репрессий»: «репрессии преследовали целью не тотальное истребление, а получение политического эффекта, воздействие на оставшихся».


Фото: Кадр из фильма «Кому принадлежит прошлое?»

Концепция провинциального музея

На презентации в Пушкинской библиотеке перед пермской общественностью Максим Трофимов был более сдержан и осторожен. Помощь в организации этой презентации оказал уполномоченный по правам человека в Пермском крае Павел Миков. Он долго зачитывал фамилии историков, краеведов и общественников, которые были приглашены на встречу по принципу «кто больше всех обсуждал судьбу „Пермь-36“ в Фейсбуке». «Чтобы потом не говорили, что мы их не приглашали», — заключил он. Ни Виктор Шмыров, ни Татьяна Курсина, ни другие известные общественники на презентацию концепции не пришли.

Как и на предыдущей презентации, Максим Трофимов рассказал об истории создания музея, его ресурсах, проблемах, миссии, типологии, целых концепции, направлениях работы, этапах воплощения концепции и ожидаемых результатах.


Максим Трофимов / Фото: Юрий Куроптев

После этого начались вопросы. Трофимова спрашивали, как будет преодолен конфликт с создателями музея «Пермь-36». Максим Трофимов ответил, что в тексте концепции развития «Перми-36» напрямую говорится о том, что в результате конфликта были прерваны связи и отношения с «Мемориалом» и другими институциями. Поэтому музей «находится на положении полуизгоя в среде, которая является его самым органичным и естественным партнёром и союзником». Он сказал, что не знает, как разрешить этот конфликт, но выступает за примирение сторон.

Другой вопрос касался идеи десоветизации и возможности развития музея советских политических репрессий без осуждения советского государственного строя. Максим Трофимов сказал, что современное российское государство ничего не говорит о десоветизации. Но музейная функция заключается в том, что сохранять и сберегать наследие. «Наша задача сохранить, чтобы в будущем этим наследием можно было воспользоваться», — сказал он.

Журналист и член правления Пермского отделения Международного общества «Мемориала» Юлия Баталина произнесла проникновенную речь. Она сказала, что амбиции, которые заложены в концепцию, не соответствуют тому уровню музея, который должен быть:

«Во-первых, это единственный сохранившийся памятник сталинского времени. А, во-вторых, это мощнейший памятник советского диссидентского движения. В отличие от сталинских репрессий, диссидентское движение — это не только трагическая история, но и вдохновляющий пример. Помните тост „За успех нашего безнадёжного дела“? Люди знали, что дело безнадёжное, но, тем не менее, боролись. Это не просто музей, это бомба! И эта бомба должна воздействовать на человека эмоционально и эстетически».


Фото: Павел Герасимов

Юлия Баталина считает, что такой музей может создать человек уровня Даниэля Либескинда — автора Мемориала жертвам 11 сентября в Нью-Йорке и Еврейского музея в Берлине.

«У предыдущего руководства музея было понимание, какой музей они хотят создать. У них была концепция, которая учитывала комплексное оформление территории и эмоциональное воздействие на посетителя. Концепцию создавало бюро Ralph Appelbaum. Это должен был быть памятник мирового уровня. Вот такая концепция нам нужна! Вот такая амбиция! И не нужно говорить, что денег нет. Потому что те, кто хочет, ищут средства. А те, кто не хочет, ищут оправдания. Извините, вы (обращается к директору музея „Пермь-36“ Наталье Семаковой) ищете оправдания! Вы пять лет руководите музеем, и за это время там не сделано ничего, чтобы приблизить нас к этой мечте! К тому музею, который нам нужен в этом месте! Значение музея „Пермь-36“ в том, чтобы показать, как человечество преодолевало тоталитаризм. И нам нужна соответствующая концепция и кураторы, чтобы это представить! Нам нужна мечта!» — эмоционально закончила она.

Директор Центра гражданского образования и прав Андрей Суслов сказал, что концепция написана в логике государственного задания, то есть для чиновников. Он согласился с Юлией Баталиной о том, что она подходит для провинциального музея, «в ней нет ничего, что даст музею выход на мировой уровень и сможет привлечь иностранных туристов».

Он также посетовал на то, что в концепции нет конкретных имён, которые будут воплощать эту концепцию.

«Где здесь имена музейных архитекторов, дизайнеров и проектировщиков, которые всё это создадут? Где в концепции то, что как посетителя заставит меня сказать „вау“ и кто обеспечит этот вау-эффект?» — вопрошал он.


Слева — Андрей Суслов, справа — Максим Трофимов / Фото: Юрий Куроптев

Юлия Баталина дополнила, что работа ориентирована на определённые ожидания заказчика. А нужно, чтобы ожидания у заказчика были другие.

«Сейчас с музеем поступают, как с Теодором Курентзисом. У нас был гений. А с него постоянно спрашивали: а чего у вас мало концертов в Пермском крае? Тоже самое происходит сейчас с музеем. Заказчик не понимает, с какой ценностью он имеет дело! Надо ему объяснить это», — сказала она.

По мнению депутата Пермской городской думы и члена правления пермского «Мемориала» Надежды Агишевой, иностранцы приезжают в «Пермь-36» не для того, чтобы смотреть старые советские бараки:

«Для них это символическое место, в котором содержали правозащитников и диссидентов. Благодаря их усилиям перевернулся мир: пала Берлинская стена и исчезли угрозы противостояния с коммунистическим режимом. Важно, как этот символ архитектурно и дизайнерски будет показан», — считает она.

Надежда Агишева сказала, что даже сегодня мало кто знает о советских диссидентах и значении их деятельности для формирования российской демократии. (Несколько часов назад в Пермском педуниверситете Максим Трофимов называл имена сидельцев «Пермь-36» Сергея Ковалева, Натана Шаранского, Владимира Буковского и Леонида Бородина. А потом спросил студентов, знают ли они, кто эти люди? Никто не смог ответить).

«Они боролись за наши с вами права. И эти жертвы были не напрасны. Идея должна заключаться не только в рассказе о масштабе репрессиий. Но и в том, что наши соотечественники нашли способ противостоять тоталитаризму, что свобода — ценность», — сказала она.

Участники презентации отметили, что сейчас маргинализируется не только «Мемориал», но и работа по сохранению памяти политических репрессированных. Об этом, кстати, свидетельствует недавний случай с литовцами, которых власть оштрафовала за уборку на заброшенном кладбище в Галяшоре.

Другая проблема, которую руководству музея нужно разрешить, — это конфликт с пермской общественностью. На встрече говорили, что один из механизмов — создание Общественного совета.

Историк и бывший сотрудник «Пермь-36» Андрей Зиновьев сказал, что разработчик сделал хорошую работу, чтобы понравиться заказчику концепции — краевому минкульту. А директор «Пермь-36» рассчитывает получить «индульгенцию», которая, как она думает, позволит ей продолжать безоблачное сидение на директорском месте.

Краевой омбудсмен Павел Миков резко выступил с критикой критиков концепции и сказал, что таким образом общественность может погрязнуть в дискуссиях, а воды будут подтачивать фундамент бараков. По его мнению, концепцию нужно принять. На реплику Андрея Суслова о том, что это будет провинциальный музей, Миков ответил:

«Кучино — не Москва. В „Пермь-36“ нужно ехать специально. Мне кажется, что нужно подумать, как музей должен быть представлен в виртуальном пространстве. За пять лет музей принял 50 тысяч туристов, из них 4 тысячи — иностранцы. Если музей будет под эгидой ЮНЕСКО, ничего хорошего не будет. Толпы туристов будут посещать музей. Туристы сюда должны ехать сознательно».

Павлу Микову также понравилась в концепции идея рассмотреть весь путь уничтожения человека с 1917 по 1991 годы. По его мнению, так «мы уйдём от истории диссидентства».


Фото: Кадр из фильма «Кому принадлежит прошлое?»

В конце дискуссии неожиданно публично высказалась и директор музея «Пермь-36» Наталья Семакова, которая раньше этого не делала. Она сказала, что с 2014 года у музея сложный период, что его сотрудники переживают за его будущее, а сам музей не хочет быть изгоем. Она публично подтвердила намерение создать при музее Общественный совет и вернуть имущество, которое принадлежит АНО «Пермь-36».

На следующий день на официальном сайте аппарата уполномоченного по правам человека в Пермском крае появилось сообщение, в котором Павел Миков «поблагодарил тех блогеров и политиков, кто пришёл высказать свою позицию публично, а не на пространстве социальных сетей». Он также выразил «надежду, что музей будет развиваться в духе Государственной концепции сохранения памяти жертв политических репрессий и станет не только научным, но и популярным не только для иностранных туристов местом, но и для всех жителей края и России».

Татьяна Курсина рассказала интернет-журналу «Звезда», что не увидела в концепции ничего нового и оригинального. Она отметила, что «Пермь-36» давно превратился в фейковый музей. А концепция написана, чтобы оправдать его существование в том виде, в котором он существует сейчас.

***

Читайте также: колонка Виктора Шмырова о ситуации с музеем «Пермь-36».

Ранее мы писали, что в конце ноября власти презентуют концепцию «Перми-36», однако, основатели музея не участвуют в обсуждении.

«Гражданские сезоны» — цикл Андрея Никитина, бывшего пресс-секретаря бывшей АНО «Пермь-36», о том, как власти уничтожали общественный музей «Пермь-36», как прессовали его создателей, как перелицовывали его вид, образ и смысл.

Также ранее в Перми презентовали личный архив основателя музея «Пермь-36» Виктора Шмырова.

Музей потерял автономность: «Пермь-36» станет бюджетным учреждением культуры. По мнению экспертов, ни к чему хорошему это не приведёт.

Поделиться:

Рекомендуем:
22.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть вторая: «Как машина едет, думаю, сейчас меня заберут»
21.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть первая: «Нас старались ликвидировать»
19.11.2024 | Арнаутова (Шадрина) Е.А.: «Родного отца не стала отцом называть» | фильм #403 МОЙ ГУЛАГ
•Что отмечено на Карте террора и ГУЛАГа в Прикамье
•Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области (1929–1953)
•Узники проверочно-фильтрационных лагерей
КНИГА ПАМЯТИ | Не кричи, не плачь…
КНИГА ПАМЯТИ | «Нас, как собак, покидали в телегу…»
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus