«Не хватает одного листка бумаги, где написаны фамилия человека и что он был расстрелян». Как сохраняется память о расстреле пленных поляков в селе Медном Тверской области


Автор: Елена Кривень

Фото/видео: Владимир Федулов

Источник

27.05.2019

В мае Международный «Мемориал» организовал пресс-тур к месту массовых захоронений пленных поляков «Медное» в Тверской области. Руководитель польской программы «Мемориала» Александр Гурьянов и историк из Твери Игорь Корпусов показали места расстрелов и захоронений узников советских лагерей и рассказали о судьбе мемориала в Медном. Корреспонденты «7×7» побывали в этой поездке и выяснили, как сохраняется память об этих событиях и почему вокруг них не прекращаются дискуссии.

Дорога из Москвы в Медное заняла около трех часов. По пути в Тверь Александр Гурьянов рассказывал журналистам об истории катынского преступления и сохранившихся документальных свидетельствах расстрелов. Сначала участникам тура показали места массовых захоронений пленных поляков и репрессированных советских граждан в Медном, затем — здание бывшего УНКВД по Калининской области, где проходили расстрелы. Внутрь здания попасть не удалось.

Справка

Полигон «Медное» находится в Тверской области в 200 км от Москвы. Здесь захоронены 6295 польских военнопленных, которые содержались в Осташковском лагере на Селигере и которых сотрудники НКВД расстреляли во внутренней тюрьме города Калинина (Твери) в апреле–мае 1940 года.

Катынь — село в Смоленской области, место массового расстрела польских пленных офицеров и советских граждан.

Преступление в Медном

В 1989 году к сопредседателю тверского общества «Мемориал» Сергею Глушкову пришел человек. На условиях анонимности он сказал, что вблизи села Медного в Тверской области находятся массовые захоронения жертв политических репрессий. На встрече с руководителем местного КГБ члены Мемориала напрямую спросили: есть ли что-то в Медном? По воспоминаниям участников этой встречи, глава КГБ ответил, что нет, и тут же спросил: «А кто вам сказал?»

Участники встречи расценили эту реакцию как подтверждение, что в Медном действительно стоит искать захоронения. Уже в следующем году руководство страны официально признало: польские военнопленные были расстреляны в 1940 году и захоронены в Катынском лесу, в Харькове и в Медном.

Когда в сентябре 1939 года Советский Союз напал на Польшу, в плен попали от 240 до 250 тыс. поляков. Половину рядовых и унтер-офицеров сразу отпустили домой, часть передали Германии, оставшихся распределили по лагерям в Смоленской, Калининской и Харьковской областях.

В лагерях скоро начались проблемы с едой и водой, руководству страны нужно было принимать решение, что делать с таким количеством людей. 5 марта 1940 года Политбюро постановило расстрелять 25700 польских офицеров, полицейских, пограничников, осадников, тюремщиков, предпринимателей, чиновников как закоренелых врагов советской власти. В апреле и мае 1940 года было приведено в исполнение 21857 смертных приговоров.

Когда отношения между СССР и Польшей были восстановлены, польское правительство запросило информацию о судьбе военнопленных. Советские власти выдвинули версию, что они сбежали в нейтральные страны, Сталин предположил, что это могла быть Маньчжурия.

В 1943 году немецкие войска обнаружили массовые захоронения под Катынью. Германская сторона заявила, что это пленные поляки, расстрелянные СССР. Советская сторона провела свое расследование и обвинила в убийствах поляков Германию. Вопрос о том, что на самом деле произошло в Катыни, оставался спорным до 1990 года. После того, как власти СССР официально признали ответственность за убийства польских военнопленных, все эти события стали называть «катынским преступлением».

ФСБ по всей стране открывала архивы, правительство признало ответственность за убийство пленных поляков, Главная военная прокуратура вела расследование и называла виновных. В Медном провели эксгумацию.

На протяжении 1990-х годов была только одна попытка помешать расследованию. Это произошло 19 августа 1991 года. В день, когда ГКЧП попыталась остановить Перестройку, сотрудники тверского КГБ потребовали от прокуратуры прекратить расследование. Тогда переворот не удался, а сотрудники прокуратуры смогли доподлинно установить места захоронений и идентифицировать личности 16 человек. Через 30 лет в Твери снова появились люди, желающие пересмотреть итоги расследования. В начале 2000 годов расследование прекратили, материалы дела вновь засекретили. После 2014 года просоветские движения все чаще заявляют, что Катынь — дело рук немецких оккупантов, а в Медном похоронены не поляки, а солдаты Красной Армии.

История и реновация

Мемориальный комплекс «Медное» был открыт в 2000 году. В 1930-е годы на этом месте находились ведомственные дачи НКВД. Сегодня от них осталось несколько яблонь. Территория была закрытой, и жители окрестных сел не знали о том, что там происходит. По словам сотрудников музея, местные редко бывают у них и сейчас. Основные посетители — это иностранцы, организованные экскурсии школьников и родственники советских жертв политических репрессий.






Территория мемориала — это огромный парк, окруженный соснами и разделенный на две части: польское кладбище и кладбище советских граждан, расстрелянных НКВД в годы Большого террора. Мемориал польским узникам составлен из плит с именем и датой смерти каждого расстрелянного, чугунных крестов у каждой расстрельной ямы и памятника с колоколом. Здесь проходят службы и памятные мероприятия.



Мемориал советским жертвам репрессий — это два безымянных бугорка.

— Мемориал специально имеет неправильную форму. Это означает, что мы не знаем точного количества людей, похороненных здесь, и их имен, — объясняет сотрудник музея Надежда Царёва. — Где именно похоронены жертвы сталинских репрессий, тоже никто не знает — места выбраны символически, сами захоронения раскиданы по всей территории мемориального комплекса. Достоверно известно, что их нет лишь там, где строили здание музея — перед строительством там были раскопки.


МЕМОРИАЛ СОВЕТСКИМ ГРАЖДАНАМ — ЖЕРТВАМ РЕПРЕССИЙ


МЕМОРИАЛ СОВЕТСКИМ РЕПРЕССИРОВАННЫМ

Родственники расстрелянных советских граждан стали оставлять портреты с именами своих репрессированных на стволах сосен. Так люди самостоятельно стали бороться с безымянностью могил.


ПОРТРЕТ РАССТРЕЛЯННОГО В 1937 ГОДУ

Сотрудник музея Никита Аникин рассказывает, что благодаря новой концепции по увековечиванию памяти жертв политических репрессий, принятой в 2015 году, музей получил средства на ремонт здания для новой экспозиции. На работы по поиску конкретных мест захоронений советских репрессированных средств пока нет. Никита Аникин предполагает, что финансирование раскопок и эксгумации будет заложено в проект дальнейшего благоустройства мемориала.


НИКИТА АНИКИН

Но проблема с обустройством мемориала советским репрессированным состоит не только в финансировании — считает руководитель польской программы «Мемориала» Александр Гурьянов:

— Разительный контраст между памятником пленным полякам и советским жертвам был и в Катыни, но со временем там сделали мемориал с именами. Там полные списки имен были доступны с 1990-х годов. Списки, что находятся в архиве тверского ФСБ, мне неизвестны. Это абсолютно закрытые архивы. Что они захотят, то они оттуда и выдадут общественности. Это проблема для исследователя, потому что те документы, которые я свободно получал в 1993–1995 годах, в начале 2000-х мне уже не давали.


АЛЕКСАНДР ГУРЬЯНОВ

Председатель правления «Мемориала» Ян Рачинский тоже говорит о том, что секретные архивы препятствуют работе историков. Он рассказал, что самая полная Книга памяти с именами репрессированных получилась в Ульяновской области. Это произошло благодаря тому, что в 1990-е годы прокуратура смогла сделать выемку всех архивов регионального ФСБ. По его словам, это практически единственный случай, когда историки смогли получить все документы о репрессиях. Сейчас таких возможностей существенно меньше.

Историк Игорь Корпусов сотрудничал с мемориальным комплексом «Медное» 13 лет. Он полагает, что в ближайшие годы содержание работы музея может измениться, а экспозиция в новом здании будет концептуально отличаться от того, что музей делал ранее. По его словам, музей покинули директор Наталья Жарова, которая создавала основную экспозицию, и большая часть научных сотрудников — тех, кто занимался восстановлением имен и архивами. Со сменой директора в мемориальном комплексе появились непрофильные мероприятия: на месте массовых захоронений движение Юнармия проводит военно-спортивные сборы и игры.

— В Твери есть люди, которые отрицают катынское преступление и выступают за закрытие этого мемориала. Новый директор Елена Шевченко принимает приглашение этих движений участвовать в их мероприятиях. В августе прошлого года она выступила на их круглом столе, где прямо сказала, что новая экспозиция музея будет другой, что существующая экспозиция не соответствует требованиям настоящего момента, — сказал Корпусов.

В своем выступлении на круглом столе, которое организовал председатель тверского отделения Национально-освободительного движения Максим Кормушкин, Шевченко заявила, что с благодарностью приняла приглашение и постарается учесть советы участников в том, как провести реновацию в музее «Медное».




«Для них признание факта преступления — это унижение России и проявление слабости»

Поляков, содержавшихся в Осташковском лагере, расстреливали в подвалах управления НКВД по Калининской области. Из лагеря в Калинин их отправляли этапами, трупы отвозили в Медное. По свидетельствам выживших пленных и документам НКВД, узники до последнего не знали, что им уже вынесен смертный приговор. В одной из записок сотрудников лагеря отмечается, что арестанты «ободрены возможностью уехать из лагеря». Они надеялись, что их отправят в нейтральные страны или на фронт, и ждали своего этапа.


ЗДАНИЕ БЫВШЕГО УПРАВЛЕНИЯ НКВД ПО КАЛИНИНСКОЙ ОБЛАСТИ

В здании УНКВД сегодня находится Тверской государственный медицинский университет. Попасть к этому зданию и увидеть мемориальною доску в память о шести тысячах замученных здесь поляках можно только по предварительной договоренности с администрацией вуза. Но это пока не удалось даже местным историкам. Представитель вуза, встречавший журналистов на КПП и не назвавший своего имени, выразил сомнение в том, что массовые расстрелы действительно происходили в этом здании:

— Я сам много раз бывал во всех помещениях, ничего такого там не видел.


КПП У ВХОДА НА ТЕРРИТОРИЮ МЕДИНСТИТУТА

Одно из главных доказательств того, что расстрелы происходили именно здесь, — это материалы допроса начальника управления НКВД в Калининской области Дмитрия Токарева. На сохранившемся видео он в подробностях описывает расстрелы и называет участников этих событий.

Игорь Корпусов отмечает, что доказательства преступления в Медном — от показаний Токарева, постановления политбюро о расстреле пленных за подписью Сталина и до официального заключения Главной военной прокуратуры — убеждают не всех. По его словам, в Твери с позиции отрицания репрессий против поляков выступают Национально-освободительное движение, движение «Суть времени», «Коммунисты России» при поддержке местных элит.

— Это в основном просоветские движения, но им покровительствуют некоторые люди в университетах, — говорит Корпусов. — У нас в Тверском государственном университете выступали такие люди, как Дмитрий Пучков, он же «Гоблин» [писатель, публицист, переводчик, блогер и разработчик компьютерных игр], и Анатолий Вассерман [журналист, политический консультант, участник интеллектуальных игр]. Мне даже пришлось написать в соцсетях заметку «Гоблин в библиотеке». Я считаю, что это позор.

Сторонники альтернативных версий утверждают, что в Медном захоронены не поляки, а бойцы Красной Армии. Эту версию отрицают историки, поскольку Медное не было под немецкой оккупацией, госпиталь для красноармейцев находился достаточно далеко, а найденные при эксгумации артефакты подтверждают, что в местах захоронения находятся именно поляки и что они были расстреляны еще до начала войны, в 1940 году.

— Альтернативные версии не выдерживают никакой критики. Их распространяют люди псевдопатриотических убеждений, для них признание факта преступления — это унижение России и проявление слабости. С одной стороны, это историческая неграмотность. С другой стороны, считать, что извинения — это слабость — это, видимо, их как-то не так воспитали. Традиционная русская культура предполагает, что за ошибки нужно просить прощения. Ведь доказательства все давно есть, все зависит от желания видеть и разбираться. Пытаться убедить этих людей рациональными аргументами — бесполезно. Это часть их идеологической веры, — считает Игорь Корпусов.


МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА НА ЗДАНИИ БЫВШЕГО УНКВД ПО КАЛИНИНСКОЙ ОБЛАСТИ

Книги памяти против анонимности преступления

В 2004 году Главная военная прокуратура прекратила расследование катынского преступления, большая часть материалов дела снова была засекречена. Историк Александр Гурьянов рассказывает, как в условиях изменившейся государственной политики катынским делом занялся «Мемориал»:

— До 2005 года мы считали, что нет никакой необходимости заниматься катынским преступлением, если хорошо ведется официальное следствие. Но в 2005 году мы спохватились, что с расследованием все стало очень неблагополучно. Мы узнали, что родственники пленных обратились в Главную военную прокуратуру по поводу реабилитации и получили отказ. Получается, что совершение преступления признано, жертвами признаны тысячи польских граждан, а как поименно называть — так сразу отказ. Тут мы поняли, что надо включаться.

Вместе с отказами в реабилитации члены «Мемориала» пытались обжаловать и засекречивание материалов расследования катынского преступления. Все суды от районного Хамовнического до Верховного им отказали. Суды отказали, а позиция прокуратуры сводилась к следующему: невозможно ни реабилитировать человека, ни отказать в реабилитации, поскольку документы не сохранились.

— Действительно, не хватает одного листка бумаги — личного дела, где написаны фамилия человека и что он был расстрелян. Эти документы сознательно, как улики преступления, уничтожили в 1959 году. Но по совокупности доказательств можно установить, кто был расстрелян, и реабилитировать их поименно, — убежден Гурьянов. Причину того, что расследование свернулось, материалы засекретили, а в реабилитации жертвам отказывают, он видит в изменившейся государственной политике в отношении репрессий. — Это важно для того, чтобы как-то приуменьшить значимость этих преступлений, советского террора. Единственная их любимая скрепа, идейная платформа для сплочения общества — выстроить некий миф о череде побед славного прошлого. А преступление с этим несовместимо. Надо как-то задвинуть эту память о преступлениях, превратить ее в абстракцию и преуменьшить тем самым ее эмоциональную значимость. Мы поняли, что единственный для нас способ противостоять этой анонимности — это поименное хотя бы увековечивание памяти в книге как в бумажном памятнике.

Проиграв последний суд в 2011 году, «Мемориал» стал готовить первую Книгу памяти о катынском преступлении «Убиты в Катыни», она вышла в 2015 году. Осенью «Мемориал» готовит к изданию вторую книгу, посвященную Медному. Средства на издания книги собирают с помощью краудфандинга на planeta.ru.

— Это нужно не столько полякам, сколько нам. У них своя память на очень хорошем уровне, она сохранится и будет сохраняться. А у нас эта проблема есть, — считает Александр Гурьянов. — Для памяти важно, чтобы были имена, а не какие-то абстрактные единицы. Надеюсь, что осенью книга памяти «Медное» выйдет и дальше будем заниматься Харьковом и Старобельским лагерем. Если жизни хватит.

 

Поделиться:

Рекомендуем:
25.04.2024 | Есть ли срок у презрения трудящихся? Отвечает Андрей Вышинский
25.04.2024 | Варлам Шаламов и противоречия советской индустриализации
25.04.2024 | Проект «Kogu Me Lugu». Интервью Хейно Пертеля
•«Вместе!»
•Створ (лагпункт, лаготделение Понышского ИТЛ)
•Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области (1929–1953)
КНИГА ПАМЯТИ | Мне было три года, когда маму и папу забрали
КНИГА ПАМЯТИ | Мы все боялись...
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus