Пермская региональная благотворительная общественная организация
«Центр исторической памяти»

Возведённый объект представляет собой два вертикальных блока, с просветом между ними в виде католического креста и символом солнца посередине. На блоках таблички, на которых написаны 90 фамилий с инициалами. Наверху две надписи: «Здесь покоятся литовцы, поляки — жертвы политических репрессий 1945 года» и «Мы вас помним, любим, скорбим * Соотечественники».

Пункт назначения «отдалённые местности»

Нам известны имена как минимум семи причастных к установке этого памятника, в том числе организатора и вдохновителя идеи. Его зовут Антанас Гуркшнис. Ему не было и трёх лет, когда его семью депортировали из Литвы и привезли в глухую деревню Галяшор в Кудымкарском районе. Тогда, летом 1945-го, в Прибалтике проводились массовые «зачистки» от «вражеского элемента» и «антисоветчины».

Антанас Гуркшнис. Фото: Тимур Абасов

Папа Антанаса был простым крестьянином. В 1914 году был призван в царскую армию, был ранен под Одессой. В 1918 году, после обретения Литвой независимости, пошёл добровольцем в республиканскую армию, где прослужил чуть больше года. Был награждён «Медалью добровольца» и поощрён 13 гектарами земли. Взял ссуду, чтобы заняться хозяйством. Сначала жили в землянке, потом построили большой дом на берегу озера.

Историческая справка:

Август 1940 года.

Действует пакт Молотова-Риббентропа. Завершён процесс вхождения прибалтийских республик в состав СССР. Переход на советский рубль привёл к инфляции. Проводится национализация предприятий и крупных домовладений. Национальные армии республик были включены в состав РККА, что означало их фактическую ликвидацию.

Германия захватила Норвегию, Францию, Данию, Бельгию, Голландию. Гитлер предлагает советскому руководству «стоять спиной к спине и бороться с внешними силами». Руководители советского государства считают, что можно и целесообразно договориться и идти по пути дальнейшего положительного развития советско-германских отношений...

В конце 1940 года Прибалтика на пороге политического и экономического кризиса. Недовольство во всех слоях населения растёт. С ним начинают бороться уже обкатанным на территории России методом — репрессиями. Прибалтику начинают «зачищать» от «враждебного элемента» путём его депортации на восток. Начали с Литвы. Вскоре работа по массовым арестам и переселению шла уже по всей Прибалтике.

Согласно Постановлению ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента», лиц, отнесённых к указанным категориям, вместе с членами их семей следовало арестовать с конфискацией имущества и направить в лагеря на срок от 5 до 8 лет, а по окончании срока сослать на поселение в отдалённые местности Советского Союза сроком на 20 лет...

По результатам закончившейся за пять дней до начала войны «зачистке», в Литве всего репрессировали 15 851 человека, в Латвии — 15 171 человека, в Эстонии — 9 156 человек. Всего выселено 25 711 человек. Таким образом, к началу войны у жителей Прибалтики окончательно сформировалось негативное отношение к советскому режиму.

Источник: «Прибалтика: война без правил (1939-1945)». Автор: Ю. Кантор

Арестовывать семью Гуркшнисов пришли ночью. Окружили дом, дали час на сборы и увезли всю семью. Посадили в вагон вместе с другими и отправили в «отдалённые местности». Отдалённые на более чем 2 000 километров — на станцию Менделеево в 100 километрах от Перми. Затем 100 километров до Кудымкара и больше 40 километров до конечного пункта — посёлка Галяшор. Причина депортации — «связь с бандитами». Припомнили и то, что старший брат Антанаса в 1939 году ушёл партизанить против советской власти.

До 1944 года в Галяшоре жили депортированные в 1940 году поляки, поэтому новая партия переселенцев приехала не на пустое место. Были бараки, магазин, столовая, клуб, школа-двухлетка. Жили в тесноте, но хоть какая-то крыша была. Стали обживаться, как могли. Работали в лесу, валили деревья. В 1946 году сестра Антанаса Аугения бежала на родину, в Литву. Невероятно, но 18-летняя девушка, не говорящая на русском языке, каким-то образом смогла дойти до железнодорожной станции Менделеево, а оттуда добраться до Литвы, прячась в грузовых вагонах. С ней бежала её подруга, но ей повезло меньше. Её арестовали в Минске, когда «дом» был уже совсем близко.

Историческая справка:

После освобождения от немецкой оккупации в 1944 году, руководство прибалтийских государств какое-то время питало надежду на обретение независимости. Однако 1944-1946 годы стали для региона временем повторной советизации и формирования системы жёсткого контроля союзного центра.

Не без влияния фашистской пропаганды, в Прибалтике сильны националистические настроения. Крестьяне, особенно в Литве, как огня боятся коллективизации, о которой порядком наслышаны, и готовы бороться против колхозов даже с оружием в руках. Главным языком становится русский, что тоже вызывает недовольство, имеющее политический подтекст. Значительная часть населения воспринимает советизацию как оккупацию.

Вооружённое противодействие оказывают повстанческие движения (чего не было во время трёхлетней фашистской оккупации) — «Лесные братья», «Батальон Эрна II», «Зелёные братья» и др. На территории Прибалтики развернулась масштабная партизанская война. В лидерах по масштабу повстанческого движения оказалась Литва.

Выход из критического положения в Прибалтике советским властям виделся в наращивании силовой, репрессивной компоненты. Бюро ЦК ВКП (б) по Литве обратилось к Л. Берия с просьбой усилить кадровый состав и увеличить численность работников НКВД, разрешить вывезти за пределы Литвы из каждого уезда по 50-60 семей «наиболее злостных бандитов». В ноябре 1944 года в Литве находилось 17 полков войск НКВД и пограничных отрядов. В 1945 году по антисоветским обвинениям в этой республике арестовали 19 183 человека.

Источник: «Прибалтика: война без правил (1939-1945)». Автор: Ю. Кантор

В 1947 году, в возрасте 52 лет умер папа Антанаса. Он похоронен на кладбище неподалёку от Галяшора. Мальчик остался вдвоём с мамой. Окончил школу, поступил в институт, женился на русской. Сейчас живёт в Перми, навещает родственников в Литве. Его сестре Аугении сейчас 90 лет. Она живёт в Паневежисе. Мама похоронена там же.

Фото: Антанас Гуркшнис

«Сделали всё по-человечески»

«Я стараюсь держаться подальше от политики. Я хочу простой человеческой справедливости», — говорит Антанас. Информацию о тех, кто похоронен на Галяшорском кладбище, он собирал в Литве несколько лет: ходил в Центр геноцида, встречался с другими репрессированными. Пять лет назад эту работу удалось завершить. Пришла мысль увековечить память о тех, кто остался лежать в пермской земле, так и не увидев своей Родины.

Антанас Гуркшнис:

Литовцы жили не только в Галяшоре. Жили в посёлке Шарваль, Велва-Базе. Хоронили литовцев на Галяшорском кладбище. Когда нас привезли в 1945 году, кладбище уже существовало. Посёлок Галяшор основан в 1932 году, и кладбище было при нём. Там хоронили местных людей и поляков, вывезенных в 1940 году с Западной Украины и Западной Белоруссии.

Деньги на памятник собирали в Литве всем миром. Этим занимался Генюсь Балюкевичюс. Он на десять лет младше Антанаса и родился уже в Галяшоре. Считает себя коми-пермяком. Он марафонец, участвует в соревнованиях в разных странах, при этом непременно в футболке с надписью «Коми-пермяк. Кудымкар. Галяшор».

К лету 2016 года деньги удалось собрать, в администрацию Кудымкарского района из Литвы было направлено уведомление о намерении установить памятник, велась переписка с заместителем главы администрации Кудымкарского района Галиной Симановой. Но к середине августа вразумительного ответа так и не последовало.

Антанас Гуркшнис:

Время поджимало. Деньги собраны, разрешения нет. Пришлось бы отложить строительство памятника на год, потому что лето там короткое. Если разрешение дадут в конце сентября, то делать уже нечего. Старались побыстрее. Убрали сухие деревья, чтобы почистить кладбище. Обнесли его штакетником, чтобы животные не заходили. Сделали всё по-человечески. Установили памятник.

Фото: В.Улинскас

Так ли это, мы не знаем, но после публикации письма началась «реакция». Как говорит Антанас, не без участия Калиной. Кудымкарская городская прокуратура провела проверку и установила, что памятник установлен на землях лесного фонда без разрешения. Заключение было направлено Минприроды Пермского края, в Кудымкарский отдел МВД и департамент внутренней политики администрации губернатора.

По заявлению главы Кудымкарского района Валерия Климова, свою проверку провело Кудымкарское лесничество. Установлено, что памятник находится в квартале 2921216 Ошибского лесничества, там же, где и кладбище.

Лесничество и прокуратура направили в полицию заявление о незаконном захвате земель государственного лесного фонда с просьбой привлечь виновных к ответственности.

В декабре 2016 года в дело попытался вмешаться посол Литвы в России Ремигиюс Мотузас. Он написал письмо тогда ещё губернатору Виктору Басаргину с предложением встретиться, обсудить вопросы сотрудничества и пути решения назревающего конфликта вокруг памятника. Басаргин письмо чрезвычайного и полномочного посла Литовской республики проигнорировал.

Как сообщает «Парма-Новости», врио губернатора Максиму Решетникову направлен письменный запрос, в котором поинтересовались, знает ли он о конфликте вокруг памятника в Галяшоре, что обо всём этом думает и готов ли встретиться с Литовским послом. В ответ в пресс-службе администрации губернатора сообщили, что в таких случаях послы иностранных государств извещают администрацию губернатора «Нотой посольства». Ноты не поступало.

Антанас Гуркшнис. Фото: Тимур Абасов

Что же делать, когда инициатива снизу?

Пока руководство региона ждёт ноту, страсти вокруг памятника разгораются. Кто-то испуганно отмалчивается, кто-то высказывается, не стесняясь эмоций. Историк, краевед, председатель коми-пермяцкого общества «Мемориал» Артур Кривощёков заявляет, что литовцы совершили преступление, поставив памятник «тайно, по-воровски, ночью». По его мнению, корень проблемы — в списке имён на памятнике. В нём якобы есть не только невинные жертвы политических репрессий, но и несколько фашистов. Ни памятник, ни список указанных на нём имён краевед не видел, но доказательством тому, что среди них есть фашисты, по мнению Кривощёкова, служит то, что литовцы установили памятник «тайно, по-воровски, ночью», не дождавшись официального разрешения, и не предоставили список указанных на нём фамилий для согласования.

Артур Кривощёков:

Самое главное там — список, а в этом списке фашисты. У нас нет полного списка. Если бы на памятнике списка не было — стоит он себе и стоит. Торжественно открыть никогда не поздно. Они должны быть реабилитированы здесь, а не только в Литве. Они там и бендеровцев, и «Лесных братьев» реабилитировали. Там (в списке — Прим. ред) их (фашистов — Прим. ред.) немного, но народ знает. С этим надо очень аккуратно работать, и тогда всё получится хорошо. А вот так, наотмашь — нет. Никаких истерик, капризов не должно быть. Просто надо быть порядочным человеком, историком...

Список (имён репрессированных — Прим. ред) должен быть согласованным. Написали бы просто: «Жертвам политических репрессий» и точка, и всё будет нормально. Там есть сомнительные фамилии — фамилии людей, у которых руки по локоть в крови. Народ-то знает...

Они (литовцы — Прим. ред.) мне звонили, но не послушали, всё равно поставили памятник. Сам памятник не видел. Я сейчас плохо хожу. У меня есть фотография, газета есть, в конце концов. Памятник очень тяжёлый, не одну тонну весит. Огромное количество людей там принимало участие в его установке...

Наших товарищей из пермского «Мемориала» вовлекли, обманули. Некрасиво. Так не делается.

В том, что именно в таком исполнении, без списка имён часто устанавливают памятные знаки, нет ничего хорошего, считает Роберт Латыпов. Вместо того, чтобы писать «отняли список и негде узнать», нужно вести исследовательскую работу.

Роберт Латыпов:

Эти литовцы сделали то, что должны делать мы перед установкой каждого знака. Они в течение двух лет искали имена тех, кто там захоронен. Провели расследование, собрали данные, составили список. Это потрясающе. Так должны делать мы. Вместо того, чтобы ругать, мы должны им поклониться.

Что же касается реакции некоторых местных жителей и руководства района, то руководитель пермского «Мемориала» рассказал, что пенсионерка Валентина Шкварок потом даже оправдывалась. Говорила, что не против памятника, но «...мы же тоже голодали и страдали, тоже в бараках жили...».

Роберт Латыпов:

Так в чём вопрос? Соберитесь, поставьте памятник. Литовцы же не у неё деньги взяли. Это пожертвования обычных людей. Даже официальная Литва в этом никак не участвовала. Вместо того, чтобы помочь, чтобы представить это как кейс, они хотят совершить отвратное дело.

И глава Кудымкарского района говорил журналистам, что не против памятника. Но запросы в разные инстанции подавал именно он. И получил в руки те бумаги, которые позволяют снести памятник.

Формально они правы. Я же говорю о том, что они виноваты и с моральной точки зрения, и в том, что действуя формально, они противостоят официальной государственной политике по увековечению памяти жертв политических репрессий. Самым жлобским образом.

В концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий написано, что главные исполнители — субъекты российской федерации и региональные органы власти. Так они хотя бы не мешали народным инициативам...

Посёлок Велва-База находится в тьму-таракани. Там 300 жителей. Про него никто не знает. Кто-то до этой истории знал об этом посёлке? Памятник поставлен в шести километрах от него, в глухом лесу, на краю болота. На полуострове. Там никто не ведёт хозяйственную деятельность, там не проходят никакие трубы, не добывают древесину. Я не могу понять этого жлобства.

Глава Кудымкарского района Валерий Климов в своих комментариях был очень сдержан. Он сообщил, что администрация не будет предпринимать никаких дальнейших действий в отношении памятника и что законы Российской Федерации нарушать нельзя.

Валерий Климов:

Мы ничего не будем делать. Это межгосударственные отношения и пусть вопрос решают соответствующие органы власти. Уровень не наш. Это уровень Министерства иностранных дел. Памятник установлен на землях лесного фонда, которым мы не распоряжаемся никак.

На вопрос о том, хотел бы он, чтобы проблема разрешилась «мирно» и памятник остался на месте, Климов отвечать отказался.

Свою позицию по этому поводу выразила уполномоченный по правам человека в Пермском крае Татьяна Марголина.

Согласно Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий, которая утверждена в нашей стране в 2015 году, работа по мемориализации мест жизни и гибели невинно пострадавших людей — ответственность органов власти и местного самоуправления. Вместе с тем мы знаем, что сегодня все памятники, за редким исключением, создаются по инициативе отдельных граждан или общественных организаций... На балансе края и под охраной государства в Прикамье всего два объекта (по информации Центра охраны памятников) — это мемориал Сухой Лог в Кудымкарском районе и бывший лагерь ИТК № 36 в Чусовском районе. Таким образом, налицо проблема постановки на учёт объектов исторической памяти...

Механизмы легализации общественной инициативы по устройству памятников необходимо узаконить. Людям нужно помочь решить этот вопрос законным путём. Что касается возмещения ущерба, принесённого лесному фонду, то для этого совсем не обязательно сносить памятник, есть и другие варианты — например, посадка саженцев. В любом случае, надеюсь, инициатива граждан будет поддержана.

На Краевой комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий при Законодательном собрании Пермского края три года назад поднимался вопрос о сохранении и постановке на баланс уже существующих мемориальных знаков. Тогда во все муниципалитеты края были направлены запросы с просьбой предоставить сведения о состоянии памятников. Ответили около половины. Часть из них не знает о существовании мемориальных знаков на подведомственной территории. Кто-то узнал о существовании памятников, изучив после получения запроса карту на сайте пермского «Мемориала». В единичных случаях администрации стали предпринимать какие-то действия по сохранению и постановке на баланс памятных знаков.

История с памятником в Галяшоре ещё не закончена.

• О том, что происходит в Прикамье с мемориалами памяти жертв политрепрессий, читайте в материале Михаила Даниловича.
• Репортаж Владимира Соколова с поездки на Мемориал памяти «12-й километр» в июне 2016 года.