«Декрет совершенно не возбраняет верующим иметь какие угодно мощи»

25.05.2024

Полит.ру и телеграм-канал Государственного архива Российской Федерации «Документальное прошлое» продолжают совместный проект «Документ недели». Сегодня — о том, как ближайший соратник Ленина Бонч-Бруевич пытался спасти мощи святого Сергия Радонежского от поругания.

ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 3. Д. 208. Л. 19–22 (нажмите на изображение, чтобы приблизить)

9 ноября 1919 года управляющий делами Совнаркома РСФСР Владимир Бонч-Бруевич направил собственное письмо в Бюро жалоб Совнаркома, Комиссариат юстиции и Комиссариат внутренних дел (на имя их глав — Дмитрия Курского и Николая Крыленко) с требованием остановить инициативу по изъятию в Троице-Сергиевой лавре для передачи в московский музей останков Сергия Радонежского.

К этому времени мощи Преподобного Сергия уже были вскрыты — это произошло 11 марта 1919 года на территории Лавры и стало одним из центральных эпизодов кампании, которая проводилась на контролировавшейся большевиками части России и предполагала публичное извлечение почитавшихся мощей из рак, где они хранились. По расчетам некоторых большевистских идеологов, выставление костей или мумифицированных тел, почитавшихся как мощи, должно было подорвать у верующих авторитет церкви и поколебать их религиозные убеждения. Особенно активно стремился проводить в жизнь кампанию против мощей заместитель наркома юстиции Пётр Красиков, глава VIII отдела Наркомата, занимавшегося вопросами отношений церкви и государства. Будучи внуком архиерея, он по каким-то причинам был особенно предубежден против церковных мощей и использовал все аппаратные возможности для распространения акций по вскрытию рак. Формально принимать решения о них должны были местные советы.

ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 3. Д. 208. Л. 19–22 (нажмите на изображение, чтобы приблизить)

В Троице-Сергиевой Лавре — в том числе из-за особого почитания мощей Сергия, а значит, и опасения возможного противодействия — такое вскрытие было произведено относительно аккуратно, в присутствии представителей верующих и духовенства с фиксацией всех действий на кинопленку. В других частях России до соблюдения такого педантизма (прописанного в особой инструкции Наркомюста) доходило далеко не всегда. Но, так или иначе, после проведения вскрытия останки Сергия оставили в Лавре. Поклонение верующих теперь уже выставленным на открытое обозрения костям также продолжилось. В том числе и поэтому (подобным образом вскрытые мощи первоначально оставляли и в других монастырях) власти перешли к практике изъятия мощей. Для этого также требовалось решение местных советов. В ноябре 1919 года городской Совет Сергиева Посада поставил на голосование вопрос об изъятии мощей, однако острота вопроса, по-видимому, была очевидна даже для лояльных членов местных органов советской власти. Из 30 голосовавших «за» высказались только 15 при 14 против и одном воздержавшемся. Вопрос подвис, сторонники изъятия стремились провести новое голосование спустя две недели, что заставляло несогласных действовать и попытаться защитить мощи Сергия. Поводом вмешаться в ситуацию для Бонч-Бруевича стало обращение профессора Московской духовной академии Ивана Попова. В своем письме, направленном в Совет Народных Комиссаров от имени уполномочивших его верующих Сергиева Посада, Попов писал, что изъятие мощей прямо противоречит Декрету об отделении Церкви от государства, который объявляет вопросы исполнения культа внутренним делом верующих и декларирует невмешательство государства в эти вопросы, а значит, государство не может и не должно вмешиваться в вопрос почитания останков святых и изымать их у верующих. Заканчивалось письмо недвусмысленным предупреждением властей о возможных последствиях реализации их замыслов: «Жители Посада, всегда лояльные по отношению к власти и сторонящиеся от всяких политических выступлений, осознавая себя представителями огромного большинства православного населения России и видя воочию угрозу поругания народной святыни и угрозу самому существования ея, охвачены негодованием. Бессильное добиться уважения к своей святыне, православное население Посада копит в душе своей раздражение, которое может неожиданно вылиться в самые нежелательные и печальные формы».

Занимавший должность Управляющего делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич фактически обладал неформальным влиянием благодаря постоянному доступу к Ленину (и выполняя фактически функции секретаря вождя). Еще до революции он серьезно интересовался вопросами религии и занимался изучением различных духовных сект (некоторым даже, уже занимая важный пост, оказывал определенную помощь и старался привлечь власти к поддержке). Однако осенью 1919 года Бонч-Бруевич посчитал нужным решительно поддержать требования верующих прежде господствующей церкви. Прикладывая обращение Попова к своему собственному письму, он ссылается на беседы с отдельными представителями православных верующих и предлагает рассмотреть вопрос об изъятии мощей «в самом экстренном порядке и подойти к нему с крайней осторожностью». Он также подчеркивает, что «с принципиальной точки зрения Декрет об отделении церкви от государства … совершенно не возбраняет верующим иметь какие угодно мощи, чудотворные иконы, реликвии и тому подобные святыни». Крайняя осторожность, которую призывает проявить Управделами Совнаркома, объясняется также и восприятием гонения на мощи среди православных, учитывая пестрый национальный состав большевиков как на высших уровнях власти, так и на местах. Во всяком случае, Бонч-Бруевич пишет, что говорившие с ним православные подчеркивают: святыни изымаются только у них, а католики, мусульмане и иудеи избавлены от подобных гонений. Говоря о позиции жителей Сергиева Посада, он пишет: «…население знает, что среди голосовавших имеется целый ряд лиц, которые принадлежали ранее, предполагая, что они атеисты, к другим вероисповеданиям. И приезжающие сообщают, что их крайне изумляет, что бывшие лютеране, католики, иудействующие и др. вмешиваются в дела их веры, в то время, как … к своим корпорациям эти люди относятся терпимо». Бонч-Бруевич тут же оговаривается, что не считает таких депутатов действительно предвзятыми к православию, но призывает не давать повода для подобных толков и избегать постановки настолько болезненных для большинства жителей вопросов, особенно в условиях Гражданской войны и постоянного подчеркивания в официальных документах и агитационных материалах невмешательства советского государства в частные дела верующих.

Из различных документов известно, что Бонч-Бруевич, поддерживавший контакт с Поповым, действительно пытался защитить мощи Сергия и оставить их в Лавре, при этом против передачи останков Сергия в московский музей выступил также и председатель ВЦИК Михаил Калинин. Убедить остальных членов руководства Советской России им не удалось. Однако явное противодействие планам по изъятию православной святыни из Лавры по крайней мере способствовало тому, что вопрос был отложен до 1920 года, когда мощи всё же забрали из собора, но они так и не покинули территории уже закрытой Лавры и были отправлены в музей, устроенный в ее стенах.