ГУЛАГ и искусство. Как советская власть ломала художников

Автор/фото: Либа Миллер

05.12.2023

Таня Рубинштейн-Горовиц

Выставка работ Соломона Гершова «Искусство ГУЛАГа. Воркута 1948-1956» из коллекции Тани Рубинштейн-Горовиц стала первой в обновленном здании Лиепайского музея оккупации. Рисунки потрясающие — живые люди с изувеченными судьбами смотрят на зрителя из ледяного прошлого. На открытии были и репрессированные, для которых «Воркута» значит гораздо больше, чем точка на карте…

Работы по реновации здания Лиепайского музея оккупации начались давно, в августе обновленное здание было принято в эксплуатацию. Экспозиции еще готовятся, но выставочный зал на втором этаже уже открылся — выставкой рисунков Соломона Гершова «Искусство ГУЛАГа. Воркута 1948-1956». Очень символично, что такие работы представлены именно в этом музее.

В Лиепаю эта выставка приехала из Даугавпилса, где выставлялась в Арт-центре имени Марка Ротко, тогда же Rus.LSM.lv побеседовал с коллекционером Таней Рубинштейн-Горовиц и куратором выставки Ольгой Сугробовой-Рот — о коллекции вообще и выставке в частности. Замечу, что каталоги на лиепайской выставке — из Даугавпилса.

Так что сейчас мы с Таней Рубинштейн-Горовиц решили поговорить немного о другом — о судьбе художника при советской власти, особенно «идущего не в ногу». «То, что здесь представлено — лишь малая часть того, что у меня есть. Началось всё с моего деда Якова Рубинштейна... Он был известен тем, что когда в 1950-х, после смерти Сталина, начал коллекционировать искусство, то не боялся собирать работы репрессированных художников. И если смотреть на работы, которые достались мне от деда — почти никого из авторов не обошла жуткая советская социалистическая реальность. Все художники — кто больше, кто меньше — каким-то образом пострадали.

Либо их, как Гершова, сослали, и они, проведя годы в лагерях, вернулись совершенно разбитыми, больными и фактически уже не могли творить. Они переставали творить от страха. И такие примеры есть. Либо они годами рисовали «в стол». Либо их расстреливали!..

Единственным способом выжить было — подстроиться под советский режим. Выживали те, кто мог полностью свою творческую энергию задушить, скрутить и рисовать то, что от них хотела советская власть. Такие тоже были, но их было не так много. Поэтому судьба Гершова — не уникальна, она жуткая, но, к сожалению, таких судеб среди художников было много», — рассказала Таня Рубинштейн-Горовиц.

Судьба подкинула Соломону Гершову немало испытаний. Уроженец Двинска (Даугавпилса), учился в Витебске — среди учителей Марк Шагал и Казимир Малевич, позже, уже в Ленинграде — Павел Филонов. К слову, когда он приехал в Ленинград, то первое время жил у сестер Шагала, тот к тому времени был уже в Париже. В 1932-м у советской власти появились претензии к плодовитому и разноплановому художнику. Арест, исчезновение картин, высылка в Курск. В ссылке он продолжает работать. Вызволяет его Исаак Бродский и Гершов возвращается в Ленинград.

Здесь за ним присматривают «органы» и предлагают «стучать», в первую очередь, на Бродского. Он отказывается и переезжает в Москву.

В 1948-м, когда советская власть ополчилась на творческую интеллигенцию, попал в эти жернова и Гершов — Лубянка, Бутырка, шахты Воркуты и Инты… Художник-авангардист, да еще и еврей, и это в годы «борьбы с космополитизмом»! Освободили его в 1956-м, в хрущевскую оттепель. В стандартной справке было сказано: «Дело прекращено за отсутствием состава преступления». Гершов возвращается в Ленинград. Известность к нему приходит в 1960-х.

В коллекции Тани Рубинштейн-Горовиц немало работ художников, пострадавших от репрессий. Всех не перечислить.

«У каждого из них своя судьба. Каждый пострадал по-своему. К примеру, была такая художница — к сожалению, абсолютно забытая — Вера Ермолаева. Если вы откроете википедию и увидите главные фотографии Витебской школы изобразительных искусств — там стоят Шагал, Малевич и крупная женщина на костылях — вот это и есть Вера Ермолаева. В 1934-м ее арестовывают, она была дворянских кровей, в 1937-м — расстреливают. От нее остались единичные работы, несколько из них есть в моей коллекции. Другой художник — Климент Редько. С 1927-го по 1935-й жил в Париже, в одном доме с Ларионовой и Гончаровой. Он успешно там выставлялся! Почему вернулся? Советская власть умела пускать пыль в глаза, а интернета, чтоб узнать, как обстоят дела в действительности, тогда не было… В последние дни своей жизни руководил студией изобразительного искусства при сельскохозяйственной академии. Обучал пролетариат рисованию. Для художника такого уровня — это тоже пытка. Я это называю «извращениями советской власти». Яркий пример — судьба Михоэлса. Сначала его убивают, а затем устраивают пышные государственные похороны», — говорит Таня Рубинштейн-Горовиц.

Выставка работ Соломона Гершова «Искусство ГУЛАГа. Воркута 1948-1956» из ее коллекции с самого начала путешествует. И практически каждый раз выставляется в музеях, связанных с советским террором.

«Вначале она была в Потсдаме в мемориале Линденштрассе, там была тюрьма НКВД и Штази. Оттуда выставка поехала в Вильнюс, в Музей оккупации. Из Вильнюса — в Ригу, в ваш Музей оккупации. Потом была в Таллине, в бывшей тюрьме КГБ. Затем — в Даугавпилсе, в арт-центре имени Марка Ротко, Гершов ведь тоже уроженец этого города. Очень рада, что из Даугавпилса выставка приехала в Лиепаю, это ведь тоже та страна, где художник родился. Но, к сожалению, его мало кто знает.

Это не просто выставка изобразительного искусства хорошего уровня, это исторический материал. Причем такой, что невозможно остаться равнодушным! Через эти работы понимаешь реальность, в которой они там жили! Заключенные же были лишены имен, только номера. И сомневаюсь, что «политические» могли разговаривать между собой. Видите, как подписаны портреты? Инженер. Рабочий. Маляр. Зубной врач из Белоруссии. Литовец. Молодой молдаванин в ватнике. Еврей из Гомеля. То есть заключенных власть лишала не только свободы, но и личности», — говорит Таня Рубинштейн-Горовиц.

Позже, во время открытия выставки, она рассказывала и о себе, и о своей коллекции, и о художнике Соломоне Гершове. Упомяну лишь пару моментов. В Нарыме, несмотря на строжайшие запреты, он помогал куском хлеба репрессированным латышкам. В Воркуте по заказу начальства нарисовал огромную — больше оригинала — копию «Гибель Помпеи» Карла Брюллова. Когда его много позже, уже в 1960-е, спросили, как он относится к этому художнику, сказал, что очень его любит. Потому что на время написания «Помпеи» был освобожден от работ в шахте…

«Отец никогда не рассказывал, как жилось в Воркуте»

На открытии выставки были и лиепайчане из Клуба политически репрессированных. Для них советские репрессии, ссылки и лагеря — не страницы учебника, а очень личная история. С одним из этих людей мне очень хотелось поговорить. Отец Илгвара Шенса, экс-генерального директора спортивного клуба Liep?jas metalurgs, был там же, где Соломон Гершов.

«У меня очень мало информации, сами понимаете… Отца забрали осенью 1945 года. Мне тогда два годика было. А вернулся он в 1955-м, я уже подростком был… За что забрали? Говорили, что сосед донес. «Настучал».

Переписываться мы не могли — «без права переписки». Первое письмо пришло в 1953-м, после смерти Сталина. Отца освободили раньше, чем срок кончился и сказано было, что надо «находиться там, где большинство членов семьи». А нас в марте 1949-го выслали в неполном составе — старшая сестра осталась в Латвии, а маму и нас, троих детей, выслали в Омскую область. Мне уже пять лет было, сестренкам шесть и 12. За что нас выслали? Так разве нужна была причина… После освобождения отец приехал к нам, год мы все работали, чтобы накопить деньги на билеты домой. Весной 1957-го перебрались домой, в Латвию. Как отец смог выдержать в Воркуте 10 лет? У меня есть догадки. Мы не говорили об этом. Он не рассказывал. Детям в те времена о таких вещах не рассказывали. Здоровье у отца было не самое крепкое. Он и в лагерь попал со сломанной ногой.

Думаю, что выжил только потому, что был столяром-мебельщиком высокой квалификации. Может, его поэтому под землю уголь добывать не отправляли, а начальство лагерное ему заказывало столы, стулья, шкафы и прочую мебель. Под землей десять лет никто не выдерживал…

Когда отец вернулся, он выглядел примерно так, как люди на этих рисунках — шапка кошмарная, фуфайка… Ну, как арестант. Получается, что он был в Воркуте как раз в те годы, как и автор этой выставки. Только десять лет «отмотал», а не восемь. Может, даже в том же самом лагере сидели.

Когда отец Илгвара Шенса (сын на фото) вернулся, он выглядел примерно так, как люди на этих рисунках — шапка кошмарная, фуфайка…

Отец никогда алкоголь не употреблял. Но однажды, юбилей какой-то был, он выпил и — вернулся в воспоминаниях в Воркуту. Это был единственный раз, когда я видел слезы в глазах отца. Страшную горечь он внутри носил…», — рассказал Илгвар Шенс.

Выставка работ Соломона Гершова «Искусство ГУЛАГа. Воркута 1948-1956» (M?ksla Gulag?. Vorkuta 1948 –1956) из коллекции Тани Рубинштейн-Горовиц в Лиепайском музее оккупации открыта до 25 марта 2024 года.