Память — на засов: в Боровске художнику Владимиру Овчинникову запретили открывать частный музей политических репрессий


Источник

27.10.2023

В Боровске Калужской области 85-летний художник Владимир Овчинников пригласил более 100 единомышленников на открытие музея политических репрессий. Экспозиция должна была принять первых посетителей 29 октября в канун Дня памяти жертв политических репрессий. Но открытие не состоялось. И состоится ли вообще — сегодня сказать трудно.

Дважды оштрафованный за «дискредитацию армии» стенописец Владимир Овчинников рассказал «НеМоскве», что музейная экспозиция, над которой он работал три месяца, будет под замком – до лучших времен в стране. Так решила владелица туристического комплекса «Тюремный замок», которая ранее сама пригласила его расписывать стены арт-объекта, а позже выделила три комнаты под будущий музей. Точнее – одиночные камеры: комплекс создан на месте настоящей тюрьмы 19 века.

Частный музей политических репрессий мог бы появиться в двухэтажном огромном «остроге»-тюрьме, которая существовала до 30 годов прошлого века, после чего одиночные камеры выдавали под жильё передовикам производства, за что в народе тюрьму прозвали «Дом ударника». После расселения ударников в 2015 году, тюрьму неоднократно поджигали бомжи. Несколько лет назад предпринимательница Светлана Шорохова приватизировала обветшалое здание и построила тут туристический комплекс, где есть ресторан, кинозал, экспозиции тюремного быта, орудий средневековых пыток.

По просьбе художника, Светлана Шорохова выделила под музей репрессий три одиночные камеры. И вот накануне предполагаемого открытия передумала. За неделю до открытия она сообщила Овчинникову, что 29 октября «повесит замок» на дверь , если все-таки стенописец решится пойти против ее воли.

– Музей сделан без моего ведома, это первое, второе – это мое желание, я собственник этого объекта, – прокомментировала она свою позицию “НеМоскве”.

– А этот музей как-то помешает Тюремному замку?

– Идет узаконивания документов и мне лишние проблемы на данный момент не нужны. Я не знаю реакцию людей во время оформления объекта. Тем более назвали неправильно – у меня арт-объект, в нем музеев как таковых быть не должно. Если это музей, то предполагает посещение людей с ограниченными возможностями. А так как это объект культурного наследия,  то мы технически не можем сделать пандусы. В замке старинные лестничные марши, а любая реконструкция должна идти по проекту, который узаконен.

–А если документы на объект утвердят, то вы готовы открыть музей, пусть под иным названием?

–Вот когда оно пройдет, тогда «если» и всплывет.

–Владимир Овчинников не говорил о том, что хочет открыть музей?

– Он не откроет в моей собственности то, что хочет. Вы позволите человеку открыть в своем доме, то, что он задумал, он же должен будет согласовать это с вами? Как вы на это смотрите? Со мной это было не согласовано.

– Когда он просил у вас три камеры, он не говорил, что будет делать в них?

– Он только начинал рисовать свои рисунки. Но концепции полной я еще не видела. Поэтому о каком открытии может идти речь?

– На вас никто не давил, и не говорил: «Светлана Петровна, закройте музей политических репрессий»?

— На меня абсолютно никто не давил, это мое личное решение. Как собственника этого объекта. Мы все обговорили с Владимиром Александровичем и выработали план действий. У него нет выбора, чтобы со мной не согласиться.

26 октября Шорохова еще раз подтвердила Овчинникову — по техническим причинам и по причине содержательной составляющей музея, могут просто закрыть весь комплекс — «у вас там политика, и мой объект могут закрыть совсем». Так что откроет ли когда-нибудь Овчинников музей теперь понять трудно. А «НеМосква» пока расскажет, что могли бы увидеть посетители музея 29 октября, если бы открытие состоялось.


Бывшая тюрьма и Дом ударника до реставрационных работ в 21 веке. Фото: vk.com/public221153327

Владимир Овчинников расписал стены – одна серия «Сюжеты из истории тюрьмы» из 13 композиций и диптих «Время разбрасывать камни и время собирать камни». Сотворил комнату боярыни Морозовой, сосланной в ссылку в Боровск.


Художник Владимир Овчинников в Тюремном замке. Фото: vk.com/public221153327

— Сравнительно небольшое помещение, тесное, но все-таки там можно было что-то сделать, — рассказывает «НеМоскве» Овчинников, чьи фрески едут смотреть в Боровск со всей России, и чьи мемориалы памяти жертвам политических репрессий в Боровске безжалостно уничтожала власть.  

— Я давно добивался от власти увековечивания памяти жертв репрессий, добивался, чтобы экспозицию сделали в краеведческом музее, тщетно.

И вот теперь у боровчан мог бы появиться целый музей, над созданием которого художник трудился все лето и осень.

— Работал над музеем 3 месяца, готовился 20 лет, — произносит самый известный из ныне живущих жителей Боровска. 

Центральное место экспозиции – поименный мемориал памяти жертвам репрессий Боровского района – «Из бездны небытия. Политический террор в Боровском районе».


Жертвы красного террора Боровского района. Фото предоставлено Владимиром Овчинниковым

— Это нарисованные по тюремным фотографиям портреты на стене. Всего 80 лиц.  Есть кюар-коды, по которым можно считать полные сведения о репрессированном – архивная биографическая справка, состав семьи, чем занимался, какую имел собственность, предыдущие репрессии, когда арестован и за что, что говорили свидетели, что он говорил сам – все из полученных мною копий уголовных дел. Я также записывал воспоминания потомков, — рассказывает Владимир Александрович о главной сути экспозиции.

В первой одиночке — 21 портрет, во второй — 37, в третьей — 22. Всего 80 портретов реальных людей, чьи жизни  перемолола советская мясорубка. В первом зале можно по кюар-коду узнать имена всех расстрелянных палачами и не вернувшихся из лагерей.  Свыше 300 фамилий. Рядом цифры погибших на войне — 230 призванных боровским военкоматом.

Посетители через судьбы репрессированных могли бы увидеть масштаб уничтожения «врагов народа» в России на примере одного района – для этого хранитель исторической памяти Владимир Овчинников нарисовал карту «География террора» — карта Боровского района с населенными пунктами. Около каждого указано число репрессированных жителей по периодам и направлениям: например, восстание крестьян против Советов, раскулачивание, лишение избирательного права. Многие населённые пункты уже исчезли, но значатся в списке. В таблице статистики есть не только цифры жертв  террора, но и реабилитированных  вплоть до дней сегодняшних.


Три месяца расписывал стены боровский стенописец. Фото: предоставлено Владимиром Овчинниковым

В Боровском районе по переписи населения 1939 года проживали 40 тысяч человек, из них до Великой Отечественной войны в жернова репрессий попал каждый четвертый, то есть, 10 тысяч человек. Их судьбами  заинтересовался переехавший после выхода на пенсию в Боровск москвич Владимир Овчинников. Из 10 тысяч жертв реабилитированы почти 60%, потому что историк-любитель, пока пускали, неделями сидел в архивах и изучал дела. 


Художник во время работы над музеем, к которому шел 20 лет жизни. Фото: предоставлено Владимиром Овчинниковым

Овчинников добился реабилитации 1159 боровчан, лишенных избирательного права, реабилитации 205 участников крестьянского восстания 1918 года, 12 человек, осужденных в 1922 году за сопротивление изъятию церковных ценностей Пафнутьев-Боровского монастыря, а ещё кулаков и советских служащих – 15 человек.


Именитые граждане Боровска. Фото: предоставлено Владимиром Овчинниковым

В музее художник отдельно показал уничтожение народа по классовой принадлежности – к стенописи «Именитые граждане Боровска» лейтмотивом идет известное стихотворение барда Игоря Кохановского «Закон диалектики»

Сначала били самых родовитых,
Потом стреляли самых работящих,
Потом ряды бессмысленно убитых
 Росли из тысяч самых не молчащих.
....................................................... 
Держава, обессиленная в пытках,
Ещё не знала о потерях сущих,
Не знала, что КОЛИЧЕСТВО убитых
Откликнется ей КАЧЕСТВОМ живущих.

На одной из стен 15 лиц – групповой портрет священников, купцов, интеллигентов, городского головы и других видных граждан Боровска, убитых Советской властью.

«За Христа убиенные. Реквием»,  — еще один экспонат неоткрытого музея. На картине 14 расстрелянных и лишенных свободы боровских священнослужителей. Посетитель здесь мог бы вчитаться в строки еще одного экспоната – боровской газеты «За коммуну» 1937 года с заголовками на первой полосе «Велик и грозен гнев народа», «Расстрелять всех до единого».

Напротив газеты 1937 года создатель музея повесил два материала современной  газеты Боровского района — «Боровские известия», которые близки по стилистике и по приемам прессе 1937 года.

В третьем «зале-камере» стенопись посвящена стиранию памяти – тому что происходило на протяжении десятилетий Советской власти и продолжает происходить сегодня.


Стирание памяти. Фото: предоставлено Владимиром Овчинниковым

— Я никому раньше не рассказывал про музей. Почему? Власть против увековечивания, она против любых мероприятий, связанных с памятью, которую они хотят окончательно стереть. С 2012 года постоянно только отказы — публиковать в газете аналитику и воспоминания, устроить выставку, мемориал — во всем был отказ. Единственное, что сделали — привезли валун из Соловков и установили в память о жертвах политических репрессий.

В Боровске власть уничтожила пять именных мемориалов памяти жертв политических репрессий, созданных Владимиром Овчинниковым. Теперь вот музей, даже не успев открыться, тоже оказался под угрозой закрытия.

Ситуация с частным музеем политических репрессий в Боровске сейчас кажется тупиковой. Возможно что-то изменится, когда Светлана Шорохова оформит документы на экс-тюрьму. Но из разговора с ней понятно, что политический контекст работ Овчинникова ее тревожит. И опасения ее понятны. Время нынче такое. Историю террора в Боровском районе закрыли на засов.

 

Соловецкий валун забвения – такая обезличенная память от власть предержащих. «Доработан» Овчинниковым словами «Вернуть имена» и «Растоптаны и забыты».
Фото: предоставлено Владимиром Овчинниковым
 
Поделиться:

Рекомендуем:
22.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть вторая: «Как машина едет, думаю, сейчас меня заберут»
21.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть первая: «Нас старались ликвидировать»
19.11.2024 | Арнаутова (Шадрина) Е.А.: «Родного отца не стала отцом называть» | фильм #403 МОЙ ГУЛАГ
•ПАЛАЧИ. Кто был организатором большого террора в Прикамье?
•Карта террора и ГУЛАГа в Прикамье
•Из истории строительства Вишерского целлюлозно-бумажного комбината и Вишерского лагеря
КНИГА ПАМЯТИ | За нами никакого греха не было
КНИГА ПАМЯТИ | «Смерть Сталина спасет Россию»
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus