О фильме Йессики Гортер «Дело Дмитриева»

Автор: Ирина Галкова

Фотографии предоставлены: Йессикой Гортер

27.06.2023

Фильм Йессики Гортер «Дело Дмитриева» – это совсем не хроника нашумевшего суда над главой Карельского Мемориала, приговоренного к пятнадцати годам лагерей, и даже не попытка отстоять его невиновность. Это скорее размышление о более глубоких процессах, стоящих за судьбами Юрия Дмитриева и его близких.

Бесконечная эпопея дела – громкий процесс с одиозными обвинениями, закрытым следствием и судом, многочисленными публичными выступлениями в защиту, агрессивными публичными нападками – представлена изнутри, как семейная история. Она показана очень честно и глубоко, и, что особенно ценно – начало ее снято до обвинений, до суда, до, собственно, разрушения семьи. Это один из главных смыслов фильма – он о связях между людьми, существующих и утраченных, об их поиске, о попытках их восстановить, найти самого себя в ходе такой работы.

Постер к фильму Йессики Гортер «Дело Дмитриева»

Розыск безвестных могил Большого террора и все, что ему сопутствует – стремление вернуть мертвых живым, соединить место расстрела с живой памятью о человеке – это, в конечном счете, процесс воссоединения семьи. С Сандармохом связано много таких историй, и в каждой из них как будто отражается история самого Юрия, его вопрос, не находящий ответа, о своих предках: он был усыновлен в раннем детстве. В первых кадрах фильма Дмитриев ходит по лесу с маленькой приемной дочерью и собакой Грэсей в поисках следов захоронений. Человек, никогда не знавший своих родителей, ребенок, взятый им из детского дома, люди, убитые и закопанные втайне от их родных – все они незримо сплетаются в некую общность, где живые и неживые люди, известные и неизвестные друг другу как будто связываются этим поиском, необходимостью узнать что-то друг о друге, стать ближе. Мы видим и слышим родственников расстрелянных людей, узнаем семью самого Юрия. В кругу его близких – живых и ушедших – приемные родители, приемная дочь, родная дочь, внуки, друзья… И собака, и кошка. «Вот такая мы семья – немного странная, как-то прибились друг к другу… но ничего, живем». Живем.

Юрий Дмитриев в суде

Юрий Дмитриев после слушания в суде с дочерью Катей

В кадре не раз появляется памятник с надписью: «Люди, не убивайте друг друга!», установленный Юрием в Сандармохе. Эта фраза на фоне событий фильма как будто начинает звучать, становится отчаянным и безнадежным вскриком. Поиску, налаживанию, восстановлению человеческих связей отвечает их грубый и насильственный разрыв, искажение, уничтожение. Эти два противоположных вектора как будто борются друг с другом на протяжении всего повествования, как жизнь и смерть. События разных эпох перекликаются, порой продолжают друг друга странным образом. На кадрах конца девяностых мы видим людей, со слезами рассказывающих о своем горьком счастье: обретении родных могил. И вслед за этим – недавние раскопки Военно-исторического общества, объявившего Сандармох местом боев, а выкопанные человеческие останки – трупами красноармейцев. Когда мертвых людей в мешках грузят в машину, невозможно не подумать о том, что их словно оболгали и убили вновь.

Место памяти Сандармох

Главные герои фильма живы. Но в нем все же происходит одна смерть – усыпление неизлечимо больной собаки, так и не дождавшейся возвращения хозяина. И эта утрата внезапно проявляет, заставляет пережить то присутствие смерти, которое незримо ощущалось за событиям фильма с самого начала. Без слов понять, что она всегда здесь – за кратким упоминанием, за датой после черты. Стократно, тысячекратно умноженная. То, чему незримо противостоит Дмитриев, с чем он отчаянно сражается – работой, шутками, памятью о близких.

Йессика Гортер

«А медведь нас не съест?» – спрашивает отца маленькая дочка. «Ну, видишь ли, если и съест, он ведь это сделает не сразу», – объясняет ей папа, – «он нас сначала помучит, потом затащит куда-нибудь под корягу…». Картина, которую он рисует, малоутешительна. Но пока девочка еще может схватить отца за рукав и почувствовать себя под его защитой, а медведь – что ж, возможно, это просто страшная сказка…

Йессика Гортер