«Полуправда — это ложь». Что не так с фильмом «Пермь-36. Оперативная память»

Автор: Юрий Куроптев

12.03.2020

Фото: Настоящее Время. Док

На YouTube-канале «Настоящее Время. Док» вышел фильм «Пермь-36. Оперативная память». Он рассказывает об истории создания музея политических репрессий «Пермь-36», конфликте его создателей с государством и сегодняшнем состоянии. Главная мысль тридцатиминутной картины — «музей удалось сохранить». В социальных сетях разгорелась дискуссия, почему создатели фильма говорят о конфликте с безымянными властями, а сегодняшнее состояние музея расценивают как преодоление конфликта. Интернет-журнал «Звезда» пообщался с создателями, зрителями и участниками картины.

О чём фильм

Бывший лагерь для политзаключенных «Пермь-36», место содержания в заключении советских диссидентов, в 90-е годы стал музейной территорией, слава о которой вышла далеко за пределы России, говорится в аннотации картины на YouTube-канале «Настоящее Время. Док». «Пермь-36. Оперативная память» начинается с интервью Юлии Кантор. Доктор исторических наук, профессор РГПУ, научный руководитель музея «Пермь-36» говорит, что «если бы пермские музейщики не обратились к Михаилу Пиотровскому в конце 2015 года с просьбой приехать и спасти музей, на месте музея стояли бы коттеджи». Журналист и член правления пермского «Мемориала» Юлия Баталина объясняет суть конфликта: «Казалось, что две башни Кремля не могут друг с другом договориться. Одна хочет продолжить развитие музея, а другая это гасит».

Архивные кадры перемежаются с репортажными съемками. Интервью в фильме дают основатели и создатели музея, его нынешние и бывшие сотрудники, гид-переводчик и туристы из Германии. Важная часть фильма посвящена тому, что «Пермь-36» стал центром проявления гражданской активности. На архивных кадрах мелькают участники форума «Пилорама»: музыканты Андрей Макаревич и Вася Обломов, российский художник Герман Виноградов и английский режиссёр Майкл Хант.

Юлия Кантор, доктор исторических наук, профессор РГПУ, научный руководитель Музея «Пермь-36»

В годы пермской «культурной революции» музей стал активной политической и дискуссионной площадкой, говорят авторы картины. «Пермь-36» стал территорией свободы, говорит Юля Баталина. Историк, руководитель исследовательской группы «Пермь-36» в 1994-2014 годах Леонид Обухов добавляет, что музей стал слишком заметным явлением, что не понравилось местной администрации. Но не только. На архивных кадрах координатор Левого фронта в Пермском крае Сергей Андреянов рассказывает, как подрался на «Пилораме» с Виктором Шмыровым. А координатор Пермского отделения «Сути времени» Павел Гурьянов называет «Пилораму» «грязным либеральным форумом, на котором либеральные деятели обсуждали, как разделить страну на части».

Закадровый голос в фильме сообщает, что после того, как правительство России взяло курс на патриотизм и национальные ценности, «Пермь-36» из территории свободы превратилось в территорию длительного идеологического конфликта. Разные политические силы по-разному представляют себе, как должна выглядеть память о ГУЛАГе и о миллионах его жертв. В фильме сообщается о том, что музей стал государственным, а потом власти решили избавиться от основателей музея. Произошел рейдерский захват. Одно время власти даже хотели сделать в «Пермь-36» музей вохры.

Кадр из фильма «Пермь-36. Оперативная память»

Сложно работать в музее, который многие называют «изгоем», а многие считают, что он закрыт, сетует главный научный сотрудник «Пермь-36» Михаил Нечаев. Музей жив как место, но пропал как активный участник музейной жизни, дополняет бывший сотрудник Сергей Островский.

«Музейный комплекс, который власти хотели закрыть, удалось отстоять, — сообщает закадровый голос. — Был создан общественный совет. Для разработки новой музейной концепции приглашены известные авторитетные историки. Новая концепция делает ставку не на мемориальность комплекса, а на историческую объективность. Основатели музея категорически отказываются сотрудничать с новой администрацией, справедливо считая, что у них отняли дело всей жизни».

Юлия Баталина говорит, что за пять лет не удалось сделать ничего. Юлия Кантор считает, что за это время удалось создать профессиональную команду и сделать серьёзный музей без умолчаний и ретуши, рассказывающий о сложнейшей теме советской истории через личности. Татьяна Курсина уверена, что история дала им (создателям) возможность не только рассказать о репрессиях, но и самим их пережить. Конфликт вокруг «Пермь-36» не утихает, сообщает закадровый голос. Тема ГУЛАГа и политических репрессий не отрефлексирована обществом и по-прежнему остаётся темой политических спекуляций.

Кто создатели

По информации интернет-журнала «Звезда», автором фильма была пермский режиссёр Галина Красноборова. Именно она брала интервью у большинства героев фильма и стояла за камерой. Однако в титрах её имя не упоминается. Автором программы указана Галина Ротвальд, продюсерами — Денис Браницкий и Наталия Бабинцева, операторами — Алексей Попов и Сергей Васильев. Галина Красноборова отказалась от комментариев и порекомендовала обратиться к продюсеру проекта.

Кадр из фильма «Пермь-36. Оперативная память»Фото: Настоящее Время. Док

«Пермь 36. Оперативная память» — не фильм, а телепрограмма, рассказал Денис Браницкий. Она посвящена не конфликту, а истории музея от основания до сегодняшних дней. По его словам, после конфликта не многие знали, что музей ещё существует. Поэтому было важно рассказать, что музей открыт и функционирует. На вопрос, почему не рассказано о сути конфликта, Денис Браницкий сказал, что телепрограмма не преследовала такую цель. Однако в ней дано слово разным сторонам этого конфликта.

Что говорят зрители

«Странный фильм», — считает доцент кафедры гуманитарных дисциплин НИУ ВШЭ — Пермь Алексей Каменских. По его словам, с одной стороны, в фильме много и хорошо говорят создатели музея, а с другой — совершенно непонятно, а кто вообще пытался уничтожать музей с 2013 года.

«Какие-то безымянные „власти“, „Суть времени“ и коммунисты. Имя Натальи Семаковой (директор музея „Пермь-36“, — прим. редакции) не называется ни разу. Юлия Кантор, все последние годы отстаивавшая интересы Семаковой, что-то невнятно говорит о попытках новой администрации уничтожить музей в 2013-15 годах. Характерно, что в фильме Кантор не критикует создателей музея, не говорит ни слова об их „аматорстве“, непрофессионализме, что, выгораживая Семакову, она делала на протяжении последних лет на самых разных площадках. Здесь она выступает едва ли не как прямая наследница Курсиной и Шмырова, спасительница дела их жизни».

Кадр из фильма «Пермь-36. Оперативная память» / Фото: Настоящее Время. Док

Алексей Каменских говорит, что из фильма следует, что музей спасали от безымянных разрушителей Юлия Кантор, Сергей Шевырин и Максим Трофимов.

«Они — те герои, которые сохранили музей в тяжёлые для него годы и теперь мужественно ведут его между Сциллой („Суть времени“) и Харибдой (обиженными основателями музея и их сторонниками). Более того, они-таки поменяли концепцию музея, сделав его не „мемориальным“, а „исторически объективным“. Что бы ни означала последняя формула, звучит, как будто, солидно. А ничего другого от неё не требуется», — иронизирует он.

Что думают участники

Одним из героев фильма стала журналист и член правления пермского «Мемориала» Юлия Баталина. Она два часа давала интервью автору фильма, однако большая часть её высказываний осталась за кадром.

«К финалу просмотра возникло ощущение, что фильм заказан Министерством культуры Пермского края. Юлия Кантор говорит, что главное, что музей открыт и работает. Всё плохое позади и преодолено. То же самое я много раз слышала от Вячеслава Торчинского (министр культуры Пермского края, — прим. редакции). Видимо, фильм прошел внешнюю цензуру», — считает она.

Юлия Баталина, журналист, член правления пермского «Мемориала» / Фото: Настоящее Время. Док

По её словам, фильм стал хорошим примером того, что полуправда — это полная ложь:

«До сих пор музеем руководит человек, который был назначен, чтобы уничтожить этот музей и расправиться с его основателями. Наталья Семакова — не музейщик, не руководитель, а бывшая чиновница минкульта. В самом начале своего руководства она стала уничтожать музей и экспонаты. Но потом в Кремле что-то изменилось, был дан сигнал сохранить музей. В фильме основателей музея призывают договариваться. Но с кем договариваться? С человеком, который уничтожал музей и травил его основателей? Поэтому формируется искажённая картина, когда основатели не хотят договариваться с „хорошими“ людьми».

Юлия Баталина также обращает внимание на то, что в фильме есть неточности.

«Юлия Кантор говорит, что пермские музейщики обратились за помощью к Пиотровскому спасти музей. Это не так. Не общественность обратилась, а пермские власти, чтобы сделать вид, что с музеем всё хорошо. Именно директор „Эрмитажа“ предложил сделать научным руководителем музея Юлию Кантор».

По её словам, фильм играет на руку тем, кто хочет, чтобы музей работал тихо и незаметно.

«Сейчас в музее проходят какие-то выставки, научные конференции. Но об этом никто не знает. У руководства нет амбиций, чтобы сделать большой музейно-мемориальный комплекс по сохранению памяти жертв политических репрессий. Основная мысль фильма „главное — удалось сохранить музей“ есть словоблудие. С какой целью мы хотим сохранить музей? Дело не в музее. Музей — это символ того, что человек должен быть свободен. А получается наоборот: музей — это институт репрессий. И мне кажется, что это должно быть поводом для сопротивления. Сейчас главное — восстановить справедливость в отношении тех, кто стал жертвой репрессий».

К моменту написания статьи фильм набрал 30 тысяч просмотров.

Ранее мы писали о том, почему новая концепция «Пермь-36» не соответствует мировому значению музея.

«Это бесконечная череда назначений». Эксперты оценили смену научного руководителя «Перми-36».

«Гражданские сезоны» — цикл Андрея Никитина, бывшего пресс-секретаря бывшей АНО «Пермь-36», о том, как власти уничтожали общественный музей «Пермь-36», как прессовали его создателей, как перелицовывали его вид, образ и смысл.