Константин Андреев, Москва: О репрессиях я узнал в раннем возрасте

19.12.2018

Константин Андреев

Мы ехали с бабушкой на дачу. В кассе станции, предъявив какое-то удостоверение, она попросила бесплатный билет на электричку. Я спросил, почему билет для нее бесплатен. Оказалось, что она воспользовалась льготой для пострадавших от репрессий…

Это слово было меня было новым. Я стал интересоваться и тогда, пока мы ехали в электричке, она мне рассказала, что ее отец, мой прадедушка был арестован в 1937 году и позже умер в лагере. Так я узнал, что такое репрессии. Мне было 10 лет. Удивился, что не знал и даже не задумывался раньше, что у меня не один прадедушка. Один прошел войну, о нем ходили в семье легенды, а о других прадедах говорить было не принято, а может просто не осталось в таком количестве фотографий, предметов, рассказов о них.

Уже позже, но еще совсем ребенком я с особым пиететом залезал в потрепанную книжку со списком жертв политических репрессий и искал фамилию своего прадеда. Пальчиком водил по буквам фамилии и даже гордился, что его имя напечатано в книге – ЗНАМЕНСКИЙ ИВАН. Тогда еще всей семейной трагедии 1930-х я не понимал. Для меня было ценно, что имя зафиксировано в тексте, на странице, в книге. В таких книгах, зачастую имена родственников выделяются среди других. Они либо отмечены галочками карандашей, подчеркнуты или же просто затерты неоднократным контактом пальцев с бумагой и типографской краской.

Когда работал педагогом, организуя экскурсии по Москве, неоднократно проходил с ребятами мимо дома в Большом Трехсвятительском переулке, в котором моя семья жила в 1930-е годы. Именно отсюда забрали моего прадеда, тут он был арестован. Не рассказать об этом я не мог, поэтому регулярно разным ребятам говорил об этом семейном опыте. Говорил, как мне казалось, искренне с трансляцией разных эмоций. В том числе и тех, которые я почувствовал в рассказе моей бабушки.

И вот что я почувствовал. Ребята, подростки 13-16 лет с удивительной теплотой встречали этот рассказ. Педагоги видят, когда ребята начинают задумываться. Вот и я тогда чувствовал, что «мысль пошла». Удивительно, но многие из них, сейчас став взрослыми, иногда вспоминают тот рассказ.

Уже когда пришел работать в Музей истории ГУЛАГа, стал задумываться: как в семьях охраняется и передается память о предках? И только недавно начал понимать важные аспекты формирования семейной памяти, а из нее и памяти национальной.

Легко помнить то, что напоминает о себе через фотографии, вещи, места, знаки.

Если в семье рано ушел из жизни предок, предметов о нем осталось меньше нежели о том предке, который прожил долгую жизнь. «Долгожители», как правило, кодируют себя, передают о себе и о своих предках информацию следующим поколениям через создание родословного древа, аннотацию фотографий, написания автобиографий, рассказы семейных легенд и просто историй из жизни. Это для нас существенная поддержка в работе с прошлым.

Но если человек прожил 20-30 лет, а большинство документов было изъято или погибло, или же уничтожено? Память о нем очень часто носит характер «миража». Вроде что-то видно вдалеке, но при приближении изображение растворяется. В нашей стране огромное количество семей, которые не имеют даже фотографии своих прадедушки или прабабушки.

Почему важно изучать историю семьи и сохранять память о репрессированных?

Мы все являемся носителями опыта нашей семьи. Его передача со всеми достижениями и бедами, эмоциями и умозаключениями, ценностями важная составляющая любого «коллектива».

Даже в крупных компаниях, фирмах, предприятиях сейчас уделяется большое внимание истории и этапам развития. Когда каждый понимает путь развития, он понимает логику, принципы, коммуникацию, особенности и потенциальные возможности. Часто это формируется через «сторителлинг» и корпоративные музеи – то есть через рассказ и через предмет-экспонат.

В истории семьи тоже важен рассказ об участии в войне дедушки или же предмет, связанный с деревенским прошлым прабабушки. С помощью этого можно многое передать. Важен и акцент на судьбах репрессированных родственников, так как это возможность задуматься о свободе и несвободе, о справедливости и ущемлении прав, о допущении и недопущении тоталитаризма, сталинизма, о морали. Об этих категориях, кстати на примере истории репрессий можно и нужно говорить не только в рамках семьи, но и в школе.

Иногда существенным доводом в пользу изучения семейной истории является информация о состоянии здоровья (генетика, болезни) живущих сегодня. Не случайно врачи нас спрашивают, какие в семье были болезни, а мы задумываемся о том, были ли проблемы с сердцем, онкологией у наших родителей, бабушек и дедушек. Это является важным мотивом и для школьников. Это существенное доказательство и призыв к изучению истории себя через историю семьи.

В случае, если семейных историй или предметов нет (не у всех есть родовой дом, семейный архив), их надо искать.

Как искать и создавать историю семьи?

Сегодня огромное количество интернет ресурсов предлагает информацию, поработав с которой, можно существенно дополнить семейную историю документами, фотографиями, информации. Постепенная оцифровка архивных фондов также позволяет более предметно заполнять белые пятна семейной хроники.

Предположим, что в семье нет информации о пострадавшем от репрессий родственнике: нет могилы, куда можно прийти, нет фотографии, нет ничего.

Уже эта отправная точка в поиске может быть основой для создания семейного рассказа о том, как искали информацию о прадеде, с какими сложностями столкнулись, какие места выявились. В таких действиях важно только делать это не единолично, а сообща с разными членами семьи и помнить, что вовлечение в этот процесс детей в посильном для них формате – это залог того, что они будут раньше входить в мир ценностного восприятия прошлого.

Сегодня существует много инициатив и организаций, которые помогают в поиске или же помогают в работе с прошлым. В Музее истории ГУЛАГа регулярно проходят семинары об архивном поиске, создан документ-центр, куда можно обратиться за консультацией. Общественная инициатива «Последний адрес» и ее сайт помогает людям зафиксировать память о репрессированном родственнике установкой памятного знака на доме, в котором человека арестовали или в котором он жил до ареста. А это тоже важный элемент «твердой памяти», и чем больше их в истории семьи и страны, тем она полноценней и насыщенней на выводы.

Формы сохранения семейной памяти могут быть использованы и педагогами в работе по изучению истории.

Найденный в семейном альбоме прабабушкин рецепт пирога или торта может стать основой для семейного праздника, посвященного памяти прабабушки. А поиск таких семейных рецептов в классе может превратиться и в поваренную книгу, и в традиционное коллективно-творческое дело. Только надо понимать, что торт создаем или варим борщ не для еды, а для того, чтобы в процессе их создания говорить, общаться, вспоминать, передавать информацию.

Мы сами – инициаторы изучения прошлого и создания будущего. От нас зависит то, как воспримут опыт предков следующие поколения.

Об авторе:

Константин Алексеевич Андреев – педагог, победитель региональных и всероссийских педагогических конкурсов, руководитель образовательного центра Государственного музея истории ГУЛАГа.