Пермская региональная благотворительная общественная организация
«Центр исторической памяти»

Источник

Автор: А. Курилова

15.07.2018

В МВД России не считают репрессированными по политическим мотивам граждан, которые были осуждены в советское время как социально опасные элементы. Так в ведомстве объяснили уничтожение архивной карточки прошедшего через ГУЛАГ крестьянина Федора Чазова. Министерство подчеркнуло, что сохраняет сведения только об осужденных по «политической» 58-й статье УК СССР. Эксперты настаивают, что политические преследования не ограничивались этой статьей.

В МВД России разобрались, почему в УМВД по Магаданской области была уничтожена архивная карточка крестьянина Федора Чазова, осужденного в 1938 году. Напомним, недавно в Музее истории ГУЛАГа узнали о существовании межведомственного приказа «для служебного пользования» от 12 февраля 2014 года, который требует хранить такие документы лишь до достижения осужденными 80-летнего возраста. В министерстве опровергли уничтожение всех карточек, пояснив, что сохраняют карточки на лиц, осужденных «за совершение преступлений, относящихся к государственным» (см. “Ъ” от 13 июня). В письме за подписью замначальника ГИАЦ МВД России Алексея Березина, которое получил исследователь и партнер музея Сергей Прудовский (есть в распоряжении “Ъ”), уточняется, что на постоянном хранении находятся только учетные карточки на осужденных по ст. 58 УК СССР (контрреволюционные преступления), а Федор Чазов не был осужден по этой статье. «В этой связи <…> учетная карточка (на бумажном носителе) в отношении Чазова Ф. Н. изъята из картотеки ИЦ УМВД Магаданской области и уничтожена»,— говорится в письме. Господин Прудовский обращает внимание, что в письме не сообщается, была ли карточка оцифрована. При этом на его запрос о предоставлении данных из оцифрованной карточки господин Березин ответил отказом, пояснив, что личная информация о гражданах является конфиденциальной, а исследователь не является членом семьи Чазовых или их представителем. По мнению господина Прудовского, это противоречит закону «Об архивном деле».

Господин Прудовский убежден, что крестьянин осужден по политическим мотивам и должен быть реабилитирован. Отец Федора Чазова, бывший кулак, его брат Григорий и еще 15 земляков из колхоза «Труженик» Крапивинского района Новосибирской области были обвинены в конце 1937 года во вредительстве и приговорены к расстрелу. Но вместо расстрела Григория ударили по голове и скинули в яму. Тех, кто шевелился, пристреливали. Притворившись мертвым, Григорий смог выжить, а затем вместе с Федором пришел в Москву и обратился в приемную председателя Всероссийского ЦИКа Михаила Калинина с жалобой на приговор. Их направили в Прокуратуру Союза, где и арестовали. Григория снова отправили на расстрел. Репрессиям подвергся и Федор. Господин Прудовский нашел в архивах переписку между руководителями НКВД и Прокуратуры Союза, осуждающими работу органов в Сибири, допустивших побег осужденного, а также протокол допроса начальника 2-го отдела военной прокуратуры МВО Софьи Ульяновой, которая выносила постановление о помещении под стражу братьев Чазовых. «Я получила от Рогинского (Григория, зампрокурора СССР.— “Ъ”) или Вышинского (Андрея, прокурора СССР.— “Ъ”) разъяснение <…> о необходимости ареста обоих Чазовых, а не только одного бежавшего из-под расстрела. Мотивировалось это тем, что он сын кулака, что он может распространять преувеличенные слухи о массовых расстрелах»,— заявила Софья Ульянова. «У Федора Чазова не было уголовного дела, его приговорили к пяти годам лагерей как социально опасный элемент — СОЭ»,— пояснил “Ъ” господин Прудовский, отметив, что внутренняя переписка и показания Ульяновой доказывают политический мотив в деле крестьянина, «но в МВД России это обвинение расценили как уголовное — вопрос, кто и на каком основании принимал такое решение?» Он указывает, что в России многие осужденные как СОЭ, в том числе поэт Наум Коржавин, были признаны осужденными по политическому мотиву и реабилитированы.

«Тогда СОЭ были широким понятием. Это не только тунеядцы и карманники. Например, моя прабабушка, жена пастора, после расстрела ее мужа была сослана в Казахстан как СОЭ, а потом реабилитирована»,— рассказал “Ъ” специалист центра документации Музея истории ГУЛАГа Александр Макеев. По его мнению, решение МВД о сохранении карточек только по ст. 58 не совсем правильное. «Четвертая часть прошедших через ГУЛАГ была политическая, еще часть — уголовники, а остальные посажены по указам, не относящимся к Уголовному кодексу, например об опоздании на работу, о трех колосках. И что, надо уничтожать весь этот массив?» — говорит господин Макеев. Он предложил пересмотреть положения закона «О реабилитации жертв политических репрессий», принятого в 1991 году, чтобы уточнить понятия.

В законе «О реабилитации» говорится об осужденных «по политическим мотивам», но это не значит «по политическим статьям», пояснил “Ъ” один из разработчиков этого закона, исследователь ГУЛАГа и научный сотрудник общества «Мемориал» Никита Охотин. «Мы тогда имели общее представление, что не только 58-я статья, но и другие статьи УК могут носить политический характер. Из этого и возникла формулировка о мотиве. Мы понимали, что дела о депортации, раскулачивании, статьи о социально вредных и опасных элементах могут быть с политической подоплекой. Предполагалось, что инстанции, рассматривая дела, будут изучать их суть. Позже это подтвердилось»,— говорит господин Охотин. Он отметил, что в законе не говорится о сроках хранения документов. «Когда мы знакомились с действовавшими тогда правилами о хранении, то все, что связано с политическими делами, хранилось, а все остальное было давно уничтожено. И мы даже не могли предположить, что еще сохранившиеся документы могут исчезнуть»,— добавил он. Ранее директор Музея истории ГУЛАГа Роман Романов пояснял “Ъ”, что уничтожение учетных карточек может иметь катастрофические последствия для изучения истории лагерей и получения данных о жертвах репрессий. В ситуации также разбирается Совет при президенте РФ по правам человека.