С клеймом и волчьим билетом


Автор: Пётр Бондарчук

16.01.2018

Даже с кошкой своей за версту приходилось встречаться коту. Это предложение взято из правдивой песни «Чёрный кот», слова для которой написал поэт Михаил Танич. Его жизнь сложилась не менее печально, чем у чёрного кота.

Ещё будучи школьником, он получил клеймо сына «врагов народа». Его отца, красноармейца времён гражданской войны, начальника управления коммунального хозяйства города Таганрога, арестовали по ложному доносу и в 1938 году расстреляли. Вскоре посадили и мать. В 14 лет он остался один.

Михаил Танич / Фото: Wikipedia

Получивший аттестат зрелости в 1941 году, Михаил (ещё не Танич, а Танхилевич), сам пошёл в военкомат, окончил Тбилисское артиллерийское училище, был командиром противотанкового орудия, лично подбил несколько вражеских танков, прошёл путь от Белоруссии до Эльбы. В 1944 году был тяжело ранен и чуть было не похоронен заживо в братской могиле. Был награждён орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной звезды, Славы 3-й степени и 15 медалями.

В наградном листе с представлением к награждению орденом Красной звезды от 18 января 1945 года указывалось: «В бою за Клауспуссен 12.01.45 г. орудие сержанта Танхилевича под сильным артиллерийским огнём противника уничтожило две пулемётные точки и два блиндажа. В оборонительных боях при Приэкуле 27.12.44 когда весь расчёт Танхилевича вражеским снарядом был выведен из строя, командир орудия Танхилевич, несмотря на ранение и контузию, не оставил орудия, покамест не была оказана помощь всем пострадавшим, уйдя от орудия последним…»

Был арестован в 1947 году по подозрению в антисоветской агитации. В неволе провёл шесть лет. Через много лет он сказал в телеинтервью: «Я отсидел шесть лет в одном из самых жутких сталинских лагерей за какую-то ерунду, анекдот, слово… Сидел по статье 58.10, антисоветскую пропаганду. Например, спросил я вас: «Почему сегодня хлеб не привезли?» – и этого было достаточно для обвинения.

О том, что привело в места не столь отдалённые, Михаил Исаевич вспоминает с горечью:

«Ко мне подослали стукача, сына уважаемого профессора-онколога, да ещё и воевавшего. Парень не вызывал подозрений. То, что у него было много денег, мы объясняли большой отцовской зарплатой. Я был тогда студентом Ростовского инженерно-строительного института. Без малого год вместе выпивали, и он записывал для органов всё, о чём мы с другими студентами говорили. Позже узнал, что сверху спустили установку: придут с войны солдаты, будут рассказывать, какие в Германии дороги и техника, им надо было прищемить языки.

У меня был радиоприёмник «Телефункин», о которых в стране тогда и не мечтали. Я как-то сказал, что тот радиоприёмник лучше наших. Я и двое друзей, тоже фронтовиков, по доносу и «загремели» в 1947 году. Специальную формулу придумали: «Восхвалял жизнь за границей и возводил клевету на условия жизни в Советском Союзе». Забрали меня ночью в тот же ростовский НКВД, где когда-то расстреляли моего отца. Следователь бросил в лицо: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Миша Танхилевич с родителями Мариной Пантелеевной и Исааком Самойловичем, конец 1920 годов / Фото: Wikipedia

Сначала попал в так называемую внутреннюю тюрьму с жесточайшим режимом, где человеку не давали даже прилечь. Допрашивали по ночам. Испытал на себе пытку бессонницей, она продолжалась десять дней, после чего подписал требуемые следователем показания.

Шесть лет, вплоть до смерти Сталина, провёл в тайге под Соликамском – столицей так зазываемого Усольлага. Всё могло кончиться очень печально: весь этап, с которым прибыл в Соликамск, до одного погиб на этом проклятом лесоповале.

Мне повезло: художник с мировым именем Константин Ротов, тоже зэк, бывший до ареста главным художником журнала «Крокодил» и первым иллюстратором романов Ильфа и Петрова «12 стульев» и «Золотой телёнок», взял меня в бригаду, которая оформляла в зоне наглядную агитацию. Константин Павлович отбывал восьмилетний срок по статье Особого совещания «ПШ» -- «подозрение в шпионаже». Но туберкулёз я всё-таки заработал…»

Михаил Исаевич продолжает:

«Освободился я за несколько дней до смерти Сталина. Вместо паспорта мне выписали справку: «Статья уложения «минус 39», что означало: три года в десятках городов жить мне было запрещено. Человек с волчьим билетом. Позднее выдали паспорт на двух страничках.

После лагеря работал на стройках, числился маляром, разнорабочим –оформить меня на инженерную должность было нельзя. Работал на шлюзах Волго-Донского канала, на Сталинградгидрострое в городе Волжском. Там встретил свою Лидочку».

 Можно с уверенностью сказать, что эта встреча резко изменила дальнейшую жизнь поэта. Лидочка – это Лидия Николаевна Козлова, которая первой положила его стихи на музыку и со временем стала сама поэтом-песенником. Жили лет пятнадцать тяжело, на съёмных квартирах, даже в подвале с земляным полом, где две дочери спали в коробках от макарон.

Благодаря Лидии Козловой, публикации Танича появились в столичных изданиях, а первой звездной песней будущего народного любимца стал шлягер «Текстильный городок», написанный в соавторстве с Яном Френкелем. После того, как её исполнила популярная певица Майя Кристалинская, песня стала едва ли не народной. В число шлягеров попала и песня «Чёрный кот».

О том периоде своей жизни Танич сказал так:

«Успех окрылил меня. Без всякой раскрутки народ запел мои песни. И пошло-поехало: с Френкелем мы написали «Ну что тебе сказать про Сахалин?», с Шаинским – «Идёт солдат по городу», с Колмановским – «Мы выбираем – нас выбирают». Десятки других песен. За сорок с лишним лет работы в эстрадном жанре мне не стыдно ни за одну свою песню. К тому же каждый день – на улице, в магазине – я ощущаю на себе любовь простых людей, а это для меня выше всех орденов и званий».

Спустя годы песни на слова Михаила Танича уже были в репертуаре самых популярных артистов – Клавдии Шульженко, Муслима Магомаева, Иосифа Кобзона, Эдиты Пьехи, Аллы Пугачёвой, Валерия Леонтьева, Ларисы Долиной, Юрия Антонова и др.

Проведя шесть лет на лесоповале, в память о том времени и тех событиях, Танич в 1990 году создал группу, которую назвал «Лесоповал», для которой думал написать десяток песен «о воле и неволе», а написал же более трёхсот. Такое понятие, как лесоповал, нет на других языках, но для нас оно точное и очень ёмкое, потому что недаром советская шутка времён хрущёвской оттепели гласила: «Мы все сидели понемногу – за что-нибудь и где-нибудь».

Когда знакомишься с судьбами людей, попавших под жернова сталинских репрессий, понимаешь, какую большую и нужную работу сделали и продолжают делать те люди, которые рассказывают правду о том, каким бесчеловечным был сталинский репрессивный режим, и ещё больше возмущаешься теми, кто слепо защищает надуманные репрессии, которые не вызывались никакой необходимостью.

 

Поделиться:

Рекомендуем:
22.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть вторая: «Как машина едет, думаю, сейчас меня заберут»
21.11.2024 | Гулаг прямо здесь. Райта Ниедра (Шуста). Часть первая: «Нас старались ликвидировать»
19.11.2024 | Арнаутова (Шадрина) Е.А.: «Родного отца не стала отцом называть» | фильм #403 МОЙ ГУЛАГ
•Список «12 километра»
•Карта мемориалов жертвам политических репрессий в Прикамье
•По местам спецпоселений и лагерей ГУЛАГа
КНИГА ПАМЯТИ | Меня звали вражинкой
КНИГА ПАМЯТИ | «У нас еще будут хорошие дни»
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus