«Следователи «по цепочке» допрашивали людей с польскими фамилиями»

«Последний адрес» Павла и Алевтины Вишневецких появился в Перми 18 июня 2016 года на фасаде дома ул. Пушкина, 11. Здесь раньше стоял дом, где жила их большая семья.

— Трагическую историю своих дедушки и бабушки я знаю... — начинает свои воспоминания Алевтина Калабина, урождённая Вишневецкая. — Об этом в нашем доме всегда говорили не таясь и старались сохранить помять о погибших в 1937-м, перелистывая чудом сохранившийся семейный альбом.

Алевтина Евгеньевна жила со своей прабабушкой Екатериной Дмитриевной, которая и рассказала ей, как сотрудники НКВД забрали сначала её сына, а потом и невестку.

Семейная колода

Павел Михайлович Вишневецкий родился в Перми в 1904 году. Его отец — статский советник Михаил Павлович Вишневецкий — служил в Пермском окружном суде. Мать Екатерина Дмитриевна, в девичестве Масальская, была сиротой. Как утверждает семейная легенда, Екатерина была дочерью мелкого шляхтича, участника польского восстания 1863 года, который был сослан в Соликамск, где и умер от туберкулёза.

Павел Вишневецкий. Пермь, 1920 год

Познакомились будущие родители Павла Вишневецкого в доме известного купца и мецената Николая Мешкова — приятеля Михаила Вишневецкого, к которому он иногда заходил скоротать вечерок.

— А Екатерина, по моим сведениям, работала у Мешкова няней, — рассказывает Валерий Москальков, внучатый племянник репрессированных. — И когда они поженились, их брак в некоторых кругах вызвал целый скандал. Ну, во-первых, разница в возрасте была почти в два раза, а во-вторых, всё-таки Вишневецкий — дворянин, известный в городе юрист, а она — прислуга, родителей своих не знала, выросла в семье тюремного надзирателя.

Занятно, что свою фамилию род Вишневецких получил случайно. Предок их был Коршунов.

— Я стал заниматься генеалогией своей семьи и нашёл такую историю. — говорит Валерий Москальков. — Тут знаете, получилось почти по Булгакову: как причудливо тасуется колода... У священника Коршунова было очень много детей, когда они вошли в возраст, почти все пошли по его стопам. Однажды приехал то ли благочинный, то ли епископ и сказал, что слишком много Коршуновых священников, он уже запутался. Тогда, решили некоторым дать другие фамилии. Вот так моим родственникам и досталась фамилия, из-за которой они попали в НКВД. При этом я уверен, что они проходили по «Польскому делу» вовсе не из-за того, что мама Павла Вишневецкого действительно имела польские корни, вряд ли следователи вообще об этом знали.

Электрик, яхтсмен и агент польской разведки

После окончания Алексеевского реального училища, Павел Вишневецкий работал контролёром системы Пермэнерго. Увлекался фотографией и живописью, являлся членом Пермского яхт-клуба.

— Да, представляете, они в то время сами строили яхты и даже разработали свой алгоритм путешествий, — искренне удивляется Валерий Москальков.

Алгоритм был такой: за зиму Павел успевал построить лодку, чтобы летом отправиться на ней вниз по Каме, как правило, до Сызрани. Там он её продавал местным любителям речных путешествий и возвращался в Пермь по железной дороге. Потомки его утверждают, что дедушкины яхты пользовались большим спросом.

Но однажды «золотые руки» Павла Михайловича сыграли в его судьбе роковую роль. Недалеко от дома, где жила его семья находился католический храм. Местный священник иногда обращался к нему за помощью — всё-таки Вишневецкий — квалифицированный электрик, к кому, как ни к нему идти, когда возникали проблемы с проводкой? А потом оказалось, что он и водопровод может проложить.

Но кому-то такие работы на благо чуждых советской власти элементов показались подозрительными, и в НКВД прилетел донос. К тому же, в августе 1937 года выходит приказ НКВД «О ликвидации польских диверсионно-шпионских групп».

— Когда открыли архивы КГБ в начале 90-х годов, из личных дел мне стало известно, как фабриковалось «Польское дело» в Прикамье, — продолжает вспоминать Валерий Москальков. — Следователи «по цепочке» допрашивали людей с польскими фамилиями, им задавали вопрос: «Кто вам ещё известен из поляков, проживающих в Перми?» Кто-то из арестованных и указал, что вот есть ещё такие Вишневецкие.

Для НКВД это был просто подарок: фамилия подходит, замечен в связях с католическим священнослужителем, да ещё и работает в системе электроснабжения города. Вот так Павел Михайлович и стал агентом польской разведки и членом националистической шпионско-диверсионной организации.

Павел Вишневецкий был арестован 26 сентября 1937 года. По воспоминаниям одного из его соседей, служившего бухгалтером в тюрьме НКВД № 2, вину свою он не признавал, даже объявил голодовку, подвергался принудительному кормлению. 12 октября 1937 года осуждён Наркомом Внутренних дел и Прокурором СССР по первой категории к расстрелу. Приговор приведён в исполнение 23 октября 1937 года.

Алевтина Николаевна Вишневецкая (в девичестве Смородская) родилась в 1899 году в селе Слудка Ильинского района Пермского края. Потом переехала в Пермь, где в 1925 году вышла замуж за Павла Вишневецкого и родила ему двоих сыновей. Работала она старшей машинисткой в редакции пермской областной газеты «Звезда». Профессия в то время редкая и очень востребованная.

— Мне рассказывали, что она перепечатывала рукописи для Аркадия Гайдара и Василия Каменского, — вспоминает её внучка Алевтина Калабина.

После ареста мужа она стала ходить в НКВД, требовать, чтобы его освободили. Следователь, который вёл дело, однажды сказал ей: «Будешь, дура, ходить к нам и скандалить, мешать работать — посадим вместе с мужем и выродков твоих определим».

— Я думаю, её в любом случае бы арестовали, мы же теперь знаем, что такое быть женой врага народа, — продолжает Алевтина Евгеньевна.

16 октября 1937 года к ней на квартиру пришли люди в штатском и сказали, что надо срочно прибыть в редакцию для срочного дела. Так её арестовали.

Последнее письмо Алевтины Вишневецкой из Свердловской тюрьмы НКВД: Привет из Свердловска милые, родные мои Миша, Женя, бабушка. Я здорова. Приеду на место сообщу адрес и тогда вы мне пошлёте валенки, пальто и всё что мне необходимо. До моего письма ничего мне не пишите. Прошу и умоляю поддержите ребят помогите им сообща до моего приезда. Возьмите к себе мою маму с сестрой и Лёвой, также Костю и помогите моим детям встать на правильный... честный путь. Знаю родная что тебе тяжело за всю тяжесть, что свалилась на твою седую голову. Береги своё здоровье не оставь ребят, живите дружно все вместе, не забывайте меня. Передай мою просьбу Наталье Михайловне, чтобы она помогла моим детям не отдавай ребят, они не оставят тебя в трудную минуту, да и вам вместе легче перенести разлуку тяжесть. Милые Миша и Женя не забывайте свою маму, она вас любит и думает о вас в надежде встретить вас хорошими ребятами учитесь слушайте бабушку. Скучаю. Крепко целую вас всех и бабушку Санину — мою маму. Продавай всё что можно — корми ребят не бросай их. Ваша мама. 3 декабря 1937 г.

Следователи не включили её в «Польское дело», а обвинили в недонесении на мужа и в том, что она скрывала его принадлежность к руководству подпольной контрреволюционной организации. На предварительном следствии она всё категорически отвергала. Но вот в тюрьме под сильным давлением энкавэдэшников начала признаваться во всех предъявленных ей обвинениях.

Позже и её признали одной из руководительниц женской контрреволюционной организации полячек в СССР. 13 января 1938 года Наркомом Внутренних и Прокурором СССР осуждена по первой категории к расстрелу. Расстреляна 7 февраля 1938 года.

Всего по «Польскому делу» в Перми было расстреляно 39 человек.

Дома супруги Вишневецкие оставили двоих сыновей на попечение престарелой свекрови Екатерины Дмитриевны: одиннадцатилетнего Мишу и девятилетнего Женю.

В 1938 году их старший сын Миша с помощью бабушки написал письмо в Политический Красный крест: «Мой папа, Вишневецкий Павел Михайлович, был взят НКВД 25 сентября 1937 года. Через некоторое время взяли маму Алевтину Николаевну. Сообщите пожалуйста, где они и что с ними. Мы с Женей остались с бабушкой, живём очень плохо. Наш адрес: гор. Пермь, ул. Пушкина 21, Вишневецкий Миша. Жду непременно ответа. Посоветуйте, что нам делать».

Вскоре Мишу и Женю отправили в детский дом для детей врагов народа, в Бузулук Оренбургской области. Но пробыли там недолго, когда началась война, они бежали с группой таких же детдомовцев. Во время побега в вокзальной сутолоке потеряли друг друга. Миша оказался в Краснодаре, Женя отправился в Ташкент по следам героев их любимой книги Александра Неверова «Ташкент — город хлебный». Михаил в Краснодаре попал в немецкую оккупацию, Евгений, исколесив полстраны в «собачьем» ящике, вернулся в Пермь к бабушке. Она определила его в ремесленное училище, из которого он тоже бежал, был пойман и провёл несколько месяцев в детской исправительно-трудовой колонии в Новоалексеевке под Оренбургом.

— Как это ни странно, но так получилось, что судьба у них наладилась только после службы в армии, — удивляется Валерий Москальков. — Михаила призвали на флот, служил он в Хабаровском крае с 1948 по 1953 год. После демобилизации вернулся в Краснодар. Умер Михаил Павлович в 2016 году в возрасте 90 лет. Евгений попал в Калининград, где увлекся спортивной гимнастикой и служил в спортивной роте. После службы он работал тренером по гимнастике в ДСО «Спартак» и «Дзержинец» и живёт в Перми до сих пор.

Его дочь, Алевтина Евгеньевна, не скрывая слёз, заканчивает свой рассказ о репрессированных бабушке и дедушке:

— Bы знаете, до сих пор, когда я вспоминаю или рассказываю кому-нибудь историю своей семьи, мне на ум всегда приходят строчки Шарля де Костера, автора «Легенды об Уленшпигеле» — «Пепел Клааса стучит в моё сердце»...

Павел Вишневецкий реабилитирован военной коллегией Верховного Суда СССР в 1957 году.

Алевтина Вишневецкая реабилитирована Военным Трибуналом Белорусского Военного округа в 1957 году.

Пермская региональная благотворительная общественная организация
«Центр исторической памяти»