Антисталинская демонстрация 7 ноября 1927 года


Авторы: Сергей Соловьев, Дина Сулейманова

Источник

27.03.2017

Сбор во дворе МГУ на Моховой, оппозиционеры примыкают к университетской колонне, которая идет по Моховой в сторону Красной площади. Колонна недопущена к Красной площади, свернула налево на ул. Герцена (сейчас ул. Большая Никитская), а затем на улицу Грановского (сейчас — Романов пер.). Оппозиционеры пытаются через Воздвиженку прорваться на Моховую, но у них не получается и они поворачивают обратно, снова проходят улицу Грановского и Герцена и вновь безуспешно пытаются попасть на Моховую.

Другая часть событий: у «Националя» (2-й Дом Советов), на перекрестке ул. Тверская и Охотный Ряд и 27-й Дом Советов

Колонна демонстрантов 7 ноября 1927 года


К ноябрю 1927 года противостояние объединенной оппозиции с ее лидерами Троцким, Каменевым и Зиновьевым сталинскому большинству в руководстве партии достигло апогея. Троцкий и его сторонники считали, что открытое выступление оппозиции на демонстрации в честь 10-летия Октябрьской революции обеспечит противникам Сталина поддержку масс и, как минимум, заставит считаться с собой.

 

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ УЧАСТНИКА ДЕМОНСТРАЦИИ И.М. ПАВЛОВА

В день 10-й годовщины Октябрьской революции, 7 ноября 1927 года, в 8 часов утра тысячи студентов заполнили двор старого здания Московского университета на Моховой улице. С крыльца университета зазвучали первые речи. С приветственной речью «от имени китайских трудящихся масс» выступил одетый в кожаную куртку комсомолец-студент  китайского университета в Москве им. Сунь Ятсена, приемный сын Чан Кайши — Елизаров. Восторженно встреченный слушателями, Елизаров на русском языке произнес темпераментную и зажигательную оппозиционную речь. Толпа бушевала. На крыльцо один за другим поднимались студенты-оппозиционеры: Аганесов, Слетинский и др., произнося короткие и гневные антисталинские речи. В толпу полетели с крыльца тысячи оппозиционных листовок.
«Долой сталинских душителей революции!» «Долой аппаратчиков!» «Требуем внутрипартийной демократии и тайного голосования!» «Выполним завещание Ленина!» «Да здравствуют верные соратники Ленина: Троцкий, Каменев, Зиновьев и др.!» — гласили листовки и выступления ораторов. Эти открытые выступления оппозиционеров на беспартийном митинге застали сталинцев врасплох. Не имея возможности пресечь их, сталинцы дали сигнал к построению в колонны. Сосредоточившись в конце огромной университетской колонны, оппозиционеры развернули и высоко подняли несколько больших красных транспарантов: «Против травли оппозиции», «Выполним завещание Ленина» — кричали надписи с полотнищ. Вокруг транспарантов оппозиции росли толпы демонстрантов. Иные просто глазели на лозунги, другие становились в ряды оппозиционеров. Громко перекликались студенты. Одни приглашали своих друзей оставить оппозиционеров и перейти в общую колонну, другие, наоборот, приглашали примкнуть к оппозиционерам.
— Вася, ты чего туда забрался, оставь их, — обращался к приятелю студент.
— Отстань, сталинский холуй, — свирепо огрызался Вася.
— А беспартийной сволочи можно, товарищи, к вам? — весело и громко обращалась к оппозиционерам девушка.
— Иди, становись, всем места хватит, — приглашали ее.
Наконец многотысячная студенческая масса самоопределилась. Каждый участник демонстрации определил свое место, и пестрая многотысячная огромная колонна выползла за ворота на Моховую. Впереди колонны полоскались красные полотнища со сталинскими лозунгами — «Против раскольников и дезорганизаторов», а сзади ее шли и сами «дезорганизаторы». Чтобы не допустить демонстрантов-оппозиционеров на Красную площадь, по указанию Маленкова вся университетская колонна с Моховой улицы повернула на улицу Грановского, удаляясь от своей цели. Вдоль колонны шныряли работники Московского комитета партии, шушукались с руководителями университетской парторганизации, изредка выкрикивали лозунги и старались не допустить к колонне иностранных фотокорреспондентов. Дважды вдоль колонны шагом проехала, цокая подковами, сотня бородатых старых Кубанских казаков. Помахивая короткими нагайками, они тупо смотрели на демонстрантов. Увидев идущего по улице навстречу колонне секретаря ВЦИК Тимофея Сапронова, оппозиционеры бурно приветствовали его.
— Да здравствует старая большевистская гвардия! Ура! — Сапронов помахал рукой и прошел дальше.
Поднявшись вверх по улице Грановского до здания Семинарской библиотеки, колонна надолго остановилась. Наконец снова появился Маленков. Взяв под руку секретаря университетского партбюро Снопкова и отведя его в сторону, Маленков что-то ему сказал и сейчас же ушел. После этого Снопков предложил оппозиции немедленно убрать свои транспаранты. Получив отказ, он дал сигнал, по которому «дружинники» и активисты ринулись на оппозиционеров, пытаясь силой отнять и уничтожить их транспаранты. Оппозиционеры бешено дрались, защищая свои знамена. Несколько раз они переходили из рук в руки, в конце концов, оппозиционеры отбили нападение и сохранили свои транспаранты. Подоспевшая милиция арестовала по указанию сталинцев троих оппозиционеров, но по дороге к участку их догнала группа товарищей и, угрожая револьверами, освободила из-под ареста. (Нужно сказать, что многие оппозиционеры, идя на демонстрацию, брали с собой револьверы. Коммунисты и комсомольцы тогда еще не были разоружены.) Между тем колонна стояла на месте уже несколько часов. По всему было видно, что из-за оппозиционеров всю университетскую колонну не выпустят на Красную площадь. Решив действовать, оппозиционеры оторвались от общей колонны и двинулись на Воздвиженку, чтобы прорваться силой на Красную площадь. В нашей колонне было три-четыре тысячи человек. По дороге к нам непрерывно присоединялись группами и в одиночку москвичи.
Колонна наша двигалась быстро, но еще быстрее действовали сталинцы. Когда мы достигли Воздвиженки, выход из нее к Манежу был прегражден.
Мобилизованные для этой цели слушатели военной академии им. Фрунзе, в большинстве орденоносцы, плотно держа друг друга за руки, двумя рядами преграждали улицу. Дальше, у Манежа, из тяжелых грузовых автомашин было также сооружено заграждение. На углу Моховой и Воздвиженки ожидали контрдемонстрантов несколько старых большевиков, посланных Центральным Комитетом, чтобы уговорить нас разойтись.
Низенький, с большой бородой, подобно гному, старый большевик Сергей Малышев, став на выступ фонарного столба и держась обеими руками за столб, обратился к нам:
— Товарищи, что вы делаете? На вас Европа смотрит…
— Сталинский лакей! — крикнула в ответ стоявшая рядом студентка и сочно плюнула в открытый рот Малышева. Оторвавшись от столба, Малышев, чертыхаясь, долго отплевывался, стоя в стороне. Время от времени в разных концах нашей колонны слышались антисталинские лозунги и в воздух летели оппозиционные листовки. Внезапно шеренга академиков расступилась, пропуская идущую с Моховой автомашину. В открытом кузове ее стоял одетый в военную шинель с четырьмя ромбами в петлицах секретарь Московского комитета партии Угланов (секретари обкомов по положению были и членами Реввоенсовета округов). Остановив машину у края нашей колонны, Угланов, пытаясь говорить, махал руками. При виде его демонстранты с угрожающим ревом бросились к автомашине. Шофер рванул, от неожиданного толчка Угланов, точно мешок, свалился в автомашину. Сопровождаемая громким смехом и свистом машина дала задний ход и скрылась.
Взяв друг друга под руки, тесно сомкнув ряды, демонстранты всей массой ринулись на заграждение. Первая цепь была прорвана. Смятые «академики» отошли ко второй цепи. Поощренные успехом, студенты устремились на вторую цепь, но когда она дрогнула, попятилась и разомкнулась, появился конный отряд милиции. Сомкнутые сплошной массой тренированные лошади крупами стали теснить людей. Люди оказывали упорное сопротивление, но шаг за шагом лошади все больше теснили их. За это время «академики» оправились и снова образовали за лошадьми плотные цепи.
В то время как мы делали бесплодные попытки прорвать заграждение, рядом с нами в четырехэтажном доме на углу Воздвиженки и Моховой более успешную борьбу вели наши вожди. Сначала немногие, а затем все мы являлись свидетелями этого любопытного зрелища. На уровне третьего этажа вдоль стены, обращенной к Воздвиженке, были выставлены три больших портрета. В центре красовался портрет Троцкого, справа от него портрет Зиновьева и слева — Каменева. Портреты были наклеены на длинном плотном картоне или фанере. Чтобы снять эти портреты, несколько сталинцев забрались на крышу дома и, вооружившись длинными шестами с крючьями на конце, пытались зацепить их. Но всякий раз, когда шесты приближались к портретам, из окон четвертого этажа их отбрасывали в сторону. Активную оборону своих портретов вели оригиналы. Вооруженный половой щеткой с длинным черенком Троцкий энергично отбивал атаки. У второго окна, с разметавшимися кудрями защищая правый фланг, стоял Зиновьев с какой-то палкой в руках. Всякий раз, когда они удачным выпадом отталкивали шест, наши люди награждали их аплодисментами и веселым ревом.
До омерзения было неприятно смотреть, как трибун революции и вчерашний председатель Коминтерна ведут унизительную борьбу за собственные портреты, которые, по-видимому, сами же они и выставили. Было обидно, что эти люди, отдавая приказ о выходе на улицу, сами отсиживаются дома и даже не сделали попытки хотя бы из окна обратиться с приветственным словом к своим сторонникам. Видимо, горечь разочарования почувствовали и другие участники нашей контрдемонстрации. В разных концах колонны люди оживленно заговорили и, придя к заключению, что здесь не прорваться, решили попробовать счастья в другом месте. Колонна повернула снова на улицу Грановского, надеясь обойти Манеж слева и проникнуть на Красную площадь. Но, достигнув Моховой, мы увидели и здесь заграждение. Попытки прорвать его были безуспешны, и усталые люди стали расходиться.
В Москве в этот день антисталинская демонстрация была организована не только студентами нашего университета. Студенты других вузов и рабочие ряда фабрик и заводов также демонстрировали против Сталина. Демонстрации и публичные выступления лидеров оппозиции в разных районах Москвы сопровождались потасовками и эксцессами.
С балкона гостиницы на углу Моховой и Тверской выступил с речью старейший большевик, член ЦК — оппозиционер Е. Преображенский. Организованные Маленковым дружины хулиганов, пытаясь сорвать выступление, стали бросать в Преображенского помидоры, тухлые яйца и, наконец, камни. Камнем ранили Преображенскому голову. Кровь залила ему лицо и сорочку. Продолжая речь, Преображенский воскликнул:
— Сталин жаждет крови. Сегодня он всунул в руки своих хулиганов камни, завтра он вооружит их орудиями истребления.

Слова Преображенского оказались пророческими.

Демонстрация в целом оказалась неудачной, оппозиционеров было слишком мало, а главное — они были плохо организованы. По сути, эта демонстрация стала последним в СССР открытым организованным политическим выступлением против диктатуры.

Сталин после демонстрации заявил: «7 ноября 1927 года открытое выступление троцкистов на улице было тем переломным моментом, когда троцкистская организация показала, что она порывает не только с партийностью, но и с советским режимом». К 1929 году сталинисты запустили другую версию — о якобы намечавшемся «троцкистами» на 7 ноября 1927 года вооруженном перевороте; эта версия используется сталинистами по сей день.

Выступление оппозиции на октябрьской демонстрации стало поводом для исключения Троцкого и Зиновьева из партии, еще 11 оппозиционеров исключили из ЦК и ЦКК и сняли со всех партийных и советских постов. Таким образом, на начавшемся вскоре XV съезде партии оппозиция не была представлена вовсе.

 

ШАЛАМОВ НА ДЕМОНСТРАЦИИ

Участие в демонстрации 1927 года отдельным пунктом записывалось в обвинительные заключения оппозиционеров, причем не только тех, кто был отправлен в ссылку непосредственно после нее. В деле повторно арестованного в 1937 году Варлама Шаламова участие в демонстрации также указано как одно из главных свидетельств его «контрреволюционной деятельности». Шаламов до конца жизни гордился участием в этой демонстрации в рядах «тех, кто пытался самыми первыми, самоотверженно отдав жизнь, сдержать тот кровавый потоп, который вошел в историю под названием культа Сталина. Оппозиционеры — единственные в России люди, которые пытались организовать активное сопротивление этому носорогу» (Краткое жизнеописание Варлама Шаламова, составленное им самим).

По свидетельству Шаламова, следующая такая политическая демонстрация состоялась почти через 40 лет — 5 декабря 1965 года, против осуждения Синявского и Даниэля.

 

ИВАР СМИГЛА. ЧТО ПРОИСХОДИЛО У ГОСТИНИЦЫ «ПАРИЖ» 7 НОЯБРЯ 1927 ГОДА

Около 11 час. утра 7 ноября, во время прохождения колонн демонстрантов Хамовнического района, на открытый балкон конторы 27-го Дома Советов (быв. гостиница «Париж»), выходящий на угол Охотного Ряда и Тверской ул., вышли член ЦК ВКП (б) и член ЦИК тов. Смилга, быв. секретарь ЦК при Ленине, тов. Преображенский и еще несколько других товарищей. Вышедшие на балкон товарищи приветствовали проходившие колонны демонстрантов и, провозглашая приветствия по адресу вождей Октябрьской революции, вывесили на балконе под портретом тов. Ленина красное полотнище с лозунгом «Назад к Ленину!». Проходившие колонны демонстрантов дружно, всей массой отвечали на приветствия с балкона, за исключением одиночек, идущих у знамен во главе каждого предприятия и вооруженных свистками и пищалками. Эти одиночные свистуны свистели, пищали, кричали «Долой!». Но эти одиночные свистки и крики тонули в мощных раскатах «Ура!» всей массы демонстрантов, переплетаясь с приветствиями из рядов демонстрантов по адресу оппозиции, большевиков-ленинцев и ее вождей.
Растерявшиеся в первое время распорядители демонстрации, получив, по-видимому, соответствующие инструкции, стали отделять из проходивших колонн небольшие отряды вооруженных свистками, пищалками, огурцами, помидорами, камнями, палками и пр. и оставлять их на углу Тверской и Охотного под балконом 27-го Дома Советов. Одновременно сюда же стали подъезжать на автомобилях: секретарь Краснопресненского райкома Рютин, председатель Краснопресненского райсовета Минайчев, секретарь МКК Мороз и др. члены МК и МКК. Сюда же прибыл с группой командиров начпуокр Булин.
Скопившиеся под балконом, под руководством съехавшихся властей, стали свистать, кричать «Долой!», «Бей оппозицию!» и бросать в стоявших на балконе товарищей Смилгу, Преображенского и др. камнями, палками, щепками, огурцами, помидорами и пр. В то же время с противоположного балкона, из квартиры тов. Подвойского, находившейся напротив, в 1-м Доме Советов, стали кидать в тт. Смилгу и Преображенского льдинами, картофелем и дровами.
Проходившие колонны демонстрантов продолжали отвечать на приветствия тт. Смилги и Преображенского и выражали свое возмущение против действий свистунов и хулиганов криками: «Долой свистунов и хулиганов!», «Долой фашистов, раскалывающих партию!».
По распоряжению начпуокра Булина, был отряжен красноармеец железнодорожных войск, который взобрался снаружи по стене на балкон и выполнил распоряжение стоявших внизу распорядителей о срыве плаката с именем тов. Ленина. Тогда стоявшие на балконе товарищи вывесили другое красное полотнище с лозунгом: «Выполним завещание Ленина». Появление этого плаката вызвало бурю восторга и приветствий в колоннах демонстрантов и усилило в то же время свистки, крики и бросание камней со стороны накапливавшейся под балконом толпы свистунов и хулиганов. В этой толпе хулиганствующих появился бывший редактор «Рабочей Москвы» Фрадкин (Борис Волин), снятый с редакторской работы за целый ряд уголовных деяний, Вознесенский Виктор, работающий в приемной тов. Калинина, которые стали призывать толпу ворваться в гостиницу и расправиться с находившимися на балконе оппозиционерами. К этому времени из толпы, наряду с криками «Долой!» и «Бей оппозицию!», стали доноситься крики: «Бей жидов-оппозиционеров!», «Бей жидов!».
Первыми ворвались в подъезд 27-го Дома Советов Рютин, Вознесенский и Минайчев. Вознесенский, крича, что он «за крестьян» и что он «сын крестьянина», требовал от милиционеров и швейцара подъезда пропуска толпы для расправы над оппозиционерами. Стоявшие тут же жильцы дома настаивали на недопущении толпы в дом, опасаясь разгрома дома и расправы. В это время Рютин, сносившийся с кем-то из подъезда по телефону, подозвал к телефону милиционера и сообщил стоявшим в подъезде, что он получил разрешение пропустить в дом двадцать человек из толпы. Жильцы дома стали протестовать и требовать от милиции, чтобы она воспрепятствовала этому. Но возвратившийся от телефона пом. начальника милиции сообщил, что он ничего поделать не может, т. к. получил приказание не препятствовать ни той, ни другой стороне. Тогда Вознесенский выхватил у швейцара ключ от входной двери, отпер дверь подъезда, в которую ворвалась толпа в несколько десятков человек во главе с Фрадкиным, Булиным и др. В ворвавшейся в дом толпе были пьяные.
Ворвавшиеся набросились на стоявших в комнате у балкона товарищей Грюнштейна (член партии с 1904 г. и бывший каторжанин), Енукидзе, Карпели и др. и стали их избивать. Булин, схватив стул, разбил стекла в двери балкона, и ворвавшиеся стали вытаскивать с балкона через разбитые двери находившихся там товарищей — членов ЦК ВКП (б) Смилгу, Преображенского и др. и избивать их. Булин с группой военных набросились на начдива тов. Мальцева, находившегося также на балконе, повалили его на стол и стали избивать. Такому же избиению подверглись члены партии Альский, Гинзбург, Мдивани, Малюта, Юшкин и др.
Во время этого избиения присутствовали секретарь МКК Мороз и член бюро МК Цифринович. На обращение к ним с требованием прекратить избиение и установить фамилии избивающих, секретарь МКК Мороз кричал: «Молчите, а то хуже будет!» А член бюро МК Цифринович ответил: «Так вам и надо». Присутствовавший при избиении помощник начальника отделения милиции тов. Волков заявил: «Хотя я и беспартийный, но не видал такого безобразия, чтобы попустительствовали хулиганам в избиении и запрещали милиции вмешиваться». Указания со стороны жильцов дома, что в толпе избивающих находятся пьяные, были оставлены Морозом без внимания. По распоряжению Мороза, и избитые, в том числе тт. Смилга и Преображенский, были оттеснены в одну из комнат гостиницы и заперты в ней. К дверям был приставлен военный караул. Караульные посты были расставлены также в коридоре. Из комнаты не разрешали выходить. В уборную водили под конвоем.
В комнату для наблюдения за задержанными были посажены член МК Шумяцкий и Минайчев.
Когда задержанные потребовали пропуска их во 2-й Дом Советов, то Шумяцкий и Минайчев им в этом категорически отказали под тем предлогом, что на улице якобы ждет толпа, которая хочет расправиться с задержанными. Когда, несмотря на это предупреждение, задержанные во главе с тт. Смилгой и Преображенским прорвались через караул и вышли на улицу, то там никого не оказалось, и все задержанные, в сопровождении вышедшего вслед за ними караула во главе с членом МКК (фамилию его установить не удалось), пришли во 2-й Дом Советов в квартиру тов. Дробниса. В квартиру эту сопровождавшие в качестве караула хотели ворваться силой, но не были пропущены и остались у дверей. Получив от жильцов одной из соседних квартир сообщение о том, что находившийся у двери караул вызвал по телефону отряд для проникновения в квартиру тов. Дробниса, задержанные вышли из квартиры черным ходом.

Смилга И. 
10 ноября 1927 г.

Ивар Тенисович Смилга


ОТРАЖЕНИЕ ДЕМОНСТРАЦИИ В РОМАНЕ В. АКСЕНОВА «МОСКОВСКАЯ САГА»

Манежная площадь на всем протяжении была заполнена отрядами участников парада; они или стояли «вольно», или маршировали на месте, или начинали двигаться по направлению к Кремлю. Серый денек был крепко подогрет повсеместным полыханием одноцветных, то есть кумачовых, знамен. Со стен Исторического музея, Гранд-отеля и здания бывшей Думы смотрели портреты Ленина, Сталина, Бухарина и других членов Политбюро. <…> Главная улица Москвы Тверская с ее гостиницами, ресторанами и магазинами была запружена медленно продвигающимися в сторону Красной площади колоннами демонстрантов. Погода в целом благоприятствовала излиянию чувств, как, впрочем и возлиянию ободряющих напитков. Бодрили и оркестры, шлось хорошо. Разгон демонстрантов происходил так же бурно, как и по словам очевидцев: «Подъезжали один за другим милицейские фургоны. Организованных патриотов становилось все больше, к ним присоединялись и демонстранты из проходящих колонн, и вскоре теснение оппозиции превратилось в повальное избиение. Оппозиционеры, бросая плакаты, пытались выбраться из толпы, скрыться в подъездах. Их тут же перехватывала милиция и без церемоний распихивала по фургонам».

Аксенов В. П. Московская сага


Николай Муралов


Лев Каменев


Лев Троцкий


Евгений Преображенский


Авель Енукидзе


Антон Булин


Мартемьян Рютин

 

 

Поделиться:

Рекомендуем:
| Евгений Евтушенко о «Мемориале»
| Листопадов Е.И.: «Отправили семнадцатилетнего мальчишку в лагеря» | фильм #374 МОЙ ГУЛАГ
| Близкие Олега Орлова опасаются за его состояние из-за изнуряющих поездок из СИЗО в суд
Информация по спецпоселениям ГУЛАГа в г. Чусовом и Чусовском районе Пермского края, существовавших
в 1930-1950-е годы

Ссылка крестьян на Урал в 1930-е годы
Организация досуга
| Мы думали, что Сталин ничего не знает
| Меня звали вражинкой
| Главная страница, О проекте

blog comments powered by Disqus