Противоборство вокруг истории лагеря на севере России

«Юрий Бродский, посвятивший жизнь разоблачению мрачных тайн древнего Соловецкого монастыря, указал на маленькое грязное окно, выходящее во двор, заложенное полуразвалившейся кирпичной кладкой», - пишет корреспондент The New York Times Нил Макфаркуар. Эти кирпичи - то немногое, что осталось после почти двадцатилетнего периода, в который монастырь служил первым в Советском Союзе концлагерем, поясняет журналист.

«Все следы трудового лагеря постепенно уничтожаются и убираются прочь», - говорит Бродский.

«В России идут ожесточенные споры о том, как увековечить память жертв ГУЛАГа, - вызывающий острые эмоции процесс, достигший кульминации в этом месяце, когда премьер-министр Дмитрий Медведев отдал должное миллионам пострадавших от советских политических репрессий», - пишет Макфаркуар.

«Активистов воодушевила подписанная им директива, но они выражают некоторые опасения», - отмечает корреспондент. Во-первых, она носит только рекомендательный характер. Во-вторых, ее подписал Медведев, «а не человек, который имеет самый большой вес в России - президент Владимир Путин».

«Наконец, она противоречит тому, что на самом деле происходит в таких местах, как Соловецкий монастырь: память о репрессиях затушевывается. Впервые со времен падения коммунизма ни церковь, ни государство не прислали своего представителя на ежегодную церемонию 7 августа в память соловецких жертв», - говорится в статье.

«Подобным же образом, «Пермь-36», бывший лагерь, сохраненный в качестве музея политических репрессий, был в этом году превращен в музей трудовой истории. Прошедшая там недавно выставка прославляла достижения «Перми-36» в добыче древесины», - сообщает автор.

Журналист указывает: такое размывание понятий встречается все чаще, особенно в местах, ныне подчиненных Русской православной церкви. Критики утверждают, что РПЦ обходит стороной вопросы об ответственности, подчеркивая роль этих мест в духовной жизни страны.

«Эта тенденция привела к ожесточенному противоборству вокруг отдаленных островов, на которых расположен монастырь», - продолжает Макфаркуар.

«Там между собой конкурируют два вида памяти, - поясняет глава правозащитной организации «Мемориал» Арсений Рогинский. - Наша память взывает к поиску виновных, а церковная - нет. Государство чувствует себя в безопасности, доверяя сохранение памяти церкви».

«Когда 69-летний Бродский впервые посетил острова в 1970-е годы, там сохранялось много следов давно закрытого трудового лагеря. Инженер и фотограф, Бродский начал все это документировать, - говорится в статье. - После распада Советского Союза и открытия многих архивов Бродский организовал выставку и написал книгу «Соловки», 527-страничный компендиум документов, фотографий и свидетельств бывших узников».

«Бродский говорит, что монахи свели на нет его выставку в монастыре и, в конце концов, выселили ее. В 2011 году Министерство культуры заменило выставку маленьким музеем в бывших бараках в деревне, и его директором стал настоятель. По словам Бродского, в музее не афишируется жизнь в лагере, подчеркиваются такие ее более мягкие аспекты, как тюремный театр. Единственная выставка на территории монастыря теперь сосредоточена на репрессиях против духовенства», - передает автор.

«По словам Бродского, вся история Соловков заслуживает изучения и памяти, но при сегодняшнем националистическом настрое в России он не возлагает на это больших надежд», - говорится в статье.

Источник