Как Михаил Горбачев признал ответственность СССР за расстрел польских офицеров в Катыни в 1940 году.


Автор: Эдуард Глезин

Источник

15.04.2024

13 апреля 1990 года - президент СССР М. С. Горбачёв передал президенту Республики Польша В. Ярузельскому копии документов о судьбах польских военнопленных.

Из официального сообщения:

М.С. Горбачев передал В. Ярузельскому копии найденных в самое последнее время советскими архивистами и историками списков и других материалов бывшего главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР. В переданных копиях списков значатся фамилии польских граждан, находившихся в Козельском, Осташковском, Старобельском лагерях НКВД в 1939 - 1940 годах.

================

Из речи Михаила Горбачёва по итогам визита президента Польши:

Естественно, в ходе визита говорили мы и о тех исторических «узлах», которые даже спустя многие годы отбрасывали тень на наши отношения. Многие из них уже развязаны. В последнее время найдены документы, которые косвенно, но убедительно свидетельствуют том, что тысячи польских граждан, погибших в смоленских лесах ровно полвека назад, стали жертвами Берии и его подручных. Могилы польских офицеров - рядом с могилами советских людей, павших от той же злой руки. Говорить об этой трагедии нелегко, но нужно, ибо только через правду лежит путь и к подлинному обновлению, и к подлинному взаимопониманию.

А оно тем более важно, что многовековая сложная история наших взаимоотношений отчетливо показывает: когда исторические судьбы разводили наши страны в противоположные стороны, страдали оба народа. Это с особой остротой сказалось накануне второй мировой войны.

Из ответного выступления Войцеховского Ярузельского:

Особо важным, ценным с нравственной точки зрения для нашего народа является заявление с советской стороны в связи с катынским злодетнием. Это открыло путь к познанию правды о трагической судьбе польских военнослужащих, интернированных после 1939 года. Для нас это был необычайно болезненный вопрос. Однако ни один здравомыслящий поляк не будет возлагать вину за Катынь и Куропаты, за Лубянку и Колыму на советский народ, который сам стал первой жертвой массовых сталинских репрессий. Говоря коротко, для польского народа 17 сентября было драмой, но шесть лет спустя 9 мая мы были вместе в Берлине.

В этой связи позвольте мне поделиться личным воспоминанием. Как один из сотен тысяч поляков, сосланных в Сибирь, я испытал на своей собственной судьбе и судьбе своей семьи бесправие сталинизма. Однако из этого лихолетья, а потом из совместного фронтового пути я вынес не вражду, а, напротив, уважение к человечности, патриотизму, стойкости и самопожертвованию вашего народа.

Итак, не скрывая трагических страниц прошлого, давайте устремим сегодня наш взор вперед, давайте строить будущее.

В тот же день было обнародовано сообщение ТАСС, признающее ответственность НКВД за трагедию в Катынском лесу:

"На встречах между представителями советского и польского руководства, в широких кругах общественности длительное время поднимается вопрос о выяснении обстоятельств гибели польских офицеров, интернированных в сентябре 1939 года. Историками двух стран были проведены тщательные исследования катынской трагедии, включая и поиск документов.

В самое последнее время советскими архивистами и историками обнаружены некоторые документы о польских военнослужащих, которые содержались в Козельском, Старобельском, Осташковском лагерях НКВД СССР. Из них вытекает, что в апреле — мае 1940 года из примерно 15 тысяч польских офицеров, содержавшихся в этих трех лагерях, 394 человека были переведены в Грязовецкий лагерь. Основная же часть «передана в распоряжение» управлений НКВД соответственно по Смоленской, Ворошиловградской и Калининской областям и нигде больше в статистических отчетах НКВД не упоминается.

Выявленные архивные материалы в своей совокупности позволяют сделать вывод о непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных.

Советская сторона, выражая глубокое сожаление в связи с катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма. Копии найденных документов переданы польской стороне. Поиск архивных материалов продолжается".

Как свидетельствуют обнародованные документы, 3 марта 1940 года народный комиссар внутренних дел Л. П. Берия предложил Политбюро ЦК ВКП(б):

«В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических контрреволюционных партий, участников вскрытых контрреволюционных повстанческих организаций, перебежчиков и др. Все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю.
<…>
В лагерях для военнопленных содержится всего (не считая солдат и унтер-офицерского состава) 14 736 бывших офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, тюремщиков, осадников и разведчиков, по национальности свыше 97 % — поляки.
<…>
Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти, НКВД СССР считает необходимым:
<…>
Дела о находящихся в лагерях военнопленных — 14 700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков, а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000 человек членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывшихпомещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков — рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела».

5 марта было принято соответствующее решение Политбюро:
«Дела <…> рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела. Рассмотрение дела провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения. <…> Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку, в составе т. т. Меркулова, Кобулова и Баштакова(начальник 1-го спецотдела НКВД СССР)»

====================================

Отрывок из мемуаров Горбачева "Жизнь и реформы" (глава 32 "Войцех Ярузельский - союзник и единомышленник")

13 апреля 1990 года я принимал в Кремле Войцеха Ярузельского уже в качестве Президента Республики Польша...
... Антисоветские настроения, особенно в связи с приближением 50-летия катынской трагедии, распространялись довольно настойчиво...
Скажу откровенно, я был доволен, что в этот момент мог перебить собеседника и сказать, что полякам будут переданы документы по Катыни, найденные в архивах конвойной службы и позволяющие наконец закрыть это «белое пятно».
Создание комиссии польских и советских историков значительно стимулировало деятельность наших исследователей. К их числу принадлежали Н.С.Лебедева, В.С.Парсаданова, Ю.Н.Зоря. Они не оставляли поисков даже тогда, когда положение казалось абсолютно безнадежным. Сейчас мы уже знаем, почему поиски зашли в тупик: документы были попросту уничтожены по указанию руководства бывшего КГБ, когда его возглавлял А.Шелепин. Найденные же группой историков архивные документы косвенно, но убедительно свидетельствовали о непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных. Об этом я и заявил публично, передавая их 13 апреля 1990 года Ярузельскому. Речь шла о найденных советскими архивистами и историками списках и других материалах Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР, в которых значились фамилии польских граждан, находившихся в Козельском, Осташковском, Старобельском лагерях НКВД в 1939—1940 годах.
Советская сторона, как было официально отмечено в заявлении ТАСС от 13 апреля 1990 года, выражая глубокое сожаление в связи с катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма.
Что касается других документов, относящихся к катынской трагедии, то я помню о двух папках, которые показывал мне Болдин еще накануне моего визита в Польшу. Но в них была документация, подтверждающая версию комиссии академика Бурденко. Это был набор разрозненных материалов, и все под ту версию. На подлинный документ, который прямо свидетельствовал бы об истинных виновниках катынской трагедии, мы вышли только в декабре 1991 года, по сути дела, за несколько дней до моей отставки с поста Президента СССР. Именно тогда работники архива через Ревенко — руководителя аппарата президента — добивались, чтобы я обязательно ознакомился с содержимым одной папки, хранившейся в особом архиве. Печатался проект моего последнего выступления в качестве президента. Этими и другими делами я был занят целиком.
Тем не менее Ревенко продолжал настаивать и вручил мне папку накануне встречи с Ельциным, в ходе которой было условлено передать ему дела. Я вскрыл папку, в ней оказалась записка Берии о польских военнослужащих и представителях других сословий польского общества, которых органы содержат в нескольких лагерях. Записка заканчивалась предложением о физическом уничтожении всех интернированных поляков. Эта последняя ее часть отчеркнута, а сверху написано синим карандашом Сталина: «Постановление Политбюро». И подписи: «За — Сталин, Молотов, Ворошилов...» У меня дух перехватило от этой адской бумаги, обрекавшей на гибель сразу тысячи людей. Я положил папку в сейф и достал ее в ходе беседы с Ельциным, когда мы подошли к подписанию документа о передаче особого архива ЦК (в нем полторы или две тысячи так называемых особых папок, содержащих документы особой важности). Показал и прочитал документ Ельцину в присутствии Яковлева, договорились о передаче его полякам.
— Но теперь, — сказал я, — это уже твоя миссия, Борис Николаевич.
В папке находилась и другая бумага, написанная от руки и подписанная Шелепиным в бытность его председателем КГБ. В обращении на имя Хрущева он предлагал ликвидировать все документы, связанные с действиями НКВД по уничтожению польских военнослужащих, поскольку-де уже принята и утвердилась версия комиссии академика Бурденко.
Обо всем этом я рассказывал польским журналистам в 1992 году после того, как уже почти под занавес процесса по делу КПСС в Конституционном суде РФ президентская команда вдруг сочла «своевременным» предъявить документ по Катыни суду и передать копию польской стороне, заявив, что этот документ Горбачев скрыл от поляков. Польские журналисты спрашивали: почему так долго этот документ лежал у Ельцина и почему я, встречаясь с Валенсой, не сказал ему, что такое свидетельство имеется? Но именно такой вопрос возникал у меня самого: почему Ельцин не использовал свою официальную встречу с Президентом Польши, чтобы передать ему документы, касающиеся трагедии в Катынском лесу? Ведь между нами была договоренность о том, что передача документа полякам — компетенция Президента России. Сейчас уже ясно, что тяжелейшую драму в польско-советских отношениях пытались использовать, чтобы лишний раз бросить грязь в Горбачева.

=================================

Радиостанция "Эхо Москвы"
Программа "Кухня Черкизова"
Ведущие: Андрей Черкизов Гости: Михаил Горбачев

Суббота, 12 Марта 2005. «20 лет перестройке».

А. ЧЕРКИЗОВ – Добрый вечер. 17.07...
….
А. ЧЕРКИЗОВ – Почему вы не рассекретили Катынскую папку?

М. ГОРБАЧЕВ - Если кто ее и рассекретил, то, как раз я. Уже в апреле или в мае 90-го года, не зная еще об этой папке, но на основе анализа архивных материалов конвойных войск, я тогда благодарил этих наших архивистов, они раскопали и по ведомостям установили, была такая группа, столько-то, такой-то состав, с такими-то званиями и все они уничтожены. И тогда через ТАСС мы опубликовали это.

А. ЧЕРКИЗОВ – Владимир из Эстонии…

М. ГОРБАЧЕВ - А Ельцин…

А. ЧЕРКИЗОВ – Прошу прощения.

М. ГОРБАЧЕВ - … когда стало нам известно об этой папке в последний день моего ухода, мне уже не до этого. А именно 25-го. Вот эту папку Ревенко, ну прочитайте, я открываю: рукой Шелепина Хрущеву написано…

А. ЧЕРКИЗОВ – По трафарету.

М. ГОРБАЧЕВ - Да, надо уничтожить все документы, связанные с этим. Уничтожили их. Но оставили решение Политбюро. Но Политбюро такое - оно нигде не значится. Был доклад Министерства внутренних дел о составе, все написано, и вот там такие-то, такие-то, дальше: предлагаю, и идут предложения. Сталин все, что выше, он оставляет без внимания, а вот что делать над этим, он пишет: решение Политбюро. И все пункты предложенные: расстрелять, уничтожить.

А. ЧЕРКИЗОВ – Я добавлю, что эти документы опубликованы в книге документальных материалов о Катыни, которую издал фонд Александра Николаевича Яковлева "Демократия".

М. ГОРБАЧЕВ - Это все потом.

====================================================

Из книги помощника Михаила Горбачева - Вадима Медведева "РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма":

Уже в первые месяцы работы, вникая в проблематику наших отношений с Польшей, я убедился в ключевом значении прояснения ряда исторических событий, и прежде всего достижения ясности и установления правды относительно секретных протоколов к советско-германским договорам 1939 года и катынской трагедии.

В моем присутствии в июле 1988 года Горбачев связался с В.М. Чебриковым и поручил ему вернуться к вопросу о Катыни, несмотря на уверения председателя КГБ, что комитет не располагает материалами на этот счет.

Мое первое же соприкосновение с Катынским делом, ознакомление с уже имевшимися материалами не оставили сомнений в том, что вопрос не закрыт, в нем остается много неясностей, загадок, противоречий, которые все равно придется прояснять и давать на них ответ.

От этого никуда не уйти. Для меня это стало особенно очевидно после того, как начались регулярные контакты с Ярузельским, Чиреком, Ожеховским и другими польскими партнерами.

Я стал настойчиво ставить вопрос перед Горбачевым о необходимости возвращения к этой проблеме. Эту позицию разделяли Шеварднадзе и Яковлев. Несколько раз, в том числе и в моем присутствии, Горбачев давал поручения руководству КГБ о поиске и представлении документов, которые пролили бы свет на эту проблему. Да и сам я разговаривал не раз с Чебриковым, но безрезультатно. Неизменно следовал ответ: комитет не располагает какими-либо материалами, относящимися к этому событию.

Как потом стало известно, ответ формально был правильный, ибо все документы по этому делу по специальному решению ЦК были в комитете уничтожены. Но, я думаю, и особого желания у КГБ заниматься этим вопросом не возникало. Не знаю, было ли известно его руководителям решение об уничтожении документов, но можно было поискать и косвенные свидетельства, наконец, людей, причастных к трагическим событиям. Ведь потом-то кое-что обнаружилось.

По этой же причине – отсутствия каких-либо новых материалов и свидетельств – не рассматривалась в Политбюро «записка четырех» – А. Яковлева, В. Медведева, Э. Шеварднадзе и С. Соколова, в которой ставился вопрос о необходимости вернуться к рассмотрению Катынского дела.

Между тем в ожидании результатов поиска новых материалов приходилось сдерживать какие-то действия с польской стороны, а также отдельных органов печати и информации. Как-то позвонил мне Элем Климов и информировал, что осенью к нам собирается приехать Анджей Вайда, который хочет сделать фильм по катынской трагедии. Пришлось просить Климова уговорить польского режиссера подождать с осуществлением такого плана.

Ситуация особенно обострилась в связи с развертыванием работы советско-польской комиссии историков. Сопоставление польских и советских источников позволило точно установить, как польские офицеры оказались в советских лагерях, что с ними происходило до июня 1940 года. Но дальше – полный провал. Существование лагерей до 1941 года ничем не подтверждается, а главное – версия о расстреле немцами поляков никак не состыковывается с предшествующими достоверно установленными фактами.

В начале июля 1988 года, непосредственно перед визитом Горбачева в Польшу, получив эти материалы, я составил справку о Катынском деле и направил ее Михаилу Сергеевичу, сопроводив запиской следующего содержания:

«Михаил Сергеевич!

Представляя Вам справку по так называемому Катынскому делу, считаю необходимым обратить Ваше внимание на тот факт, что с нашей стороны по этому вопросу не было опубликовано никаких других документов и материалов, кроме сообщения специальной комиссии во главе с академиком Бурденко. Материалы же этой комиссии действительно содержат в себе много пробелов и недоговоренностей. Неясно, например, с какого времени существовал лагерь польских офицеров под Смоленском. Нет какого-либо упоминания в наших материалах и о существовании трех лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове, а также лагеря в Грязовце, то есть вся история с польскими офицерами с момента их интернирования в сентябре 1939 года и до расстрела их представляет сплошное «белое пятно». А ведь это, по нашей версии, почти два года.

Нет практически никаких доказательств существования лагеря в районе Смоленска. Ведь могли бы быть не только документы (хозяйственные, бухгалтерские, любые другие), но и вещественные доказательства в виде каких-то строений или фундаментов, каких-либо других остатков сооружений. А ведь это должны были быть капитальные сооружения, рассчитанные на зимнюю эксплуатацию. И никто даже не может указать и место их существования. Все это требует уяснения, хотя бы для самих себя.

Мне кажется, что следовало бы поручить соответствующим органам дать фактическую справку о польских офицерах начиная с их интернирования в сентябре 1939 года и кончая трагическим концом.

В. Медведев».

Все, что смогли, мы сделали в то время для увековечения памяти о польских офицерах: привели в порядок место захоронения, благоустроили прилегающую местность, дороги, создали условия для массовых посещений Катыни польскими гражданами. Раньше это попросту не разрешалось. На небольшом памятнике была выбита краткая надпись в память о погибших, не указывающая, чьей рукой они были убиты, установлен традиционный польский крест. Обо всем этом было доложено на заседании Политбюро 5 мая 1988 г.

Работники отдела, побывавшие в катынском лесу, рассказывали мне о том, что место захоронений производит жуткое впечатление. Территория, с давних времен принадлежавшая НКВД, традиционно использовалась для расстрела жертв сталинского террора. Рассказывают, что там в свое время были казнены Н. Бухарин и некоторые другие видные деятели того времени.

Наши товарищи подтвердили, что в катынском лесу нет никаких следов капитальных сооружений. Да их никогда там, по свидетельствам очевидцев, и не было, кроме небольшого особняка НКВД, сохранившегося и сегодня. Обреченных на казнь привозили откуда-то и расстреливали.

Начались массовое посещение Катыни советскими и польскими гражданами, регулярный заезд рейсовых автобусов с польскими туристами, военнослужащими. В Катыни побывали В. Ярузельский и другие польские руководители того времени, а позднее Катынь посетил и нынешний президент Польши Лех Валенса.

Так начала, по существу, спадать завеса над зловещей катынской тайной. Но прошло еще немало времени, пока были найдены наконец документы, подтверждавшие факт зверской расправы НКВД над польскими офицерами.

Причем это было сделано не усилиями Комитета госбезопасности и руководителей Главархива СССР, а скорее вопреки им группой историков при поддержке Международного отдела ЦК КПСС. В обширном архиве Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД были найдены списки польских офицеров, отправленных весной 1940 года из лагерей в распоряжение Смоленского управления НКВД, а затем было установлено совпадение фамилий в этих списках с фамилиями польских офицеров, тела которых были эксгумированы в 1943 году.

13 апреля 1990 г. Горбачев передал Ярузельскому списки польских офицеров, находившихся в козельском, осташковском и старобельском лагерях НКВД в 1939- 1940 годах. «Выявленные архивные материалы, – говорилось в заявлении ТАСС, – в своей совокупности позволяют сделать вывод о непосредственной ответственности за злодеяние в катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных. Советская сторона, выражая глубокое сожаление в связи с катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма».

Завершилась вся эта тяжелейшая история в октябре 1992 года передачей польской стороне и публикаций архивных документов, из которых явствует, что изуверское решение о расстреле польских офицеров было принято Сталиным и его ближайшим окружением по предложению руководителя НКВД Берии. Виновники гнусной расправы стали наконец известны.

...Главное состоит в том, что принципиальное решение по тому и по другому вопросу было принято при активном участии Горбачева, когда он стоял во главе государства, и задолго до обнаружения разоблачительных документов.

Я не говорю уж о том, что сама возможность принятия таких решений появилась лишь в результате глубоких перемен в стране, начавшихся и проводившихся под руководством Горбачева, демократизации и гласности, беспредельно честного и беспощадного анализа настоящего и прошлого страны, полного и решительного осуждения сталинизма и его преступлений. Допустить мысль о торможении Горбачевым разоблачения сталинизма – это все равно что заподозрить Лютера в попытках воспрепятствовать реформации.

Поделиться:

Рекомендуем:
25.11.2024 | Рохацевич Е.Б.: «Может, приедет Сахаров!» | фильм #404 МОЙ ГУЛАГ
25.11.2024 | Под Екатеринбургом открыли памятник следователю, который вел дело об убийстве семьи Романовых
25.11.2024 | Тайное захоронение у Богоявленского родника в Саранске
•Створ (лагпункт, лаготделение Понышского ИТЛ)
•По местам спецпоселений и лагерей ГУЛАГа
•Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области (1929–1953)
КНИГА ПАМЯТИ | За нами никакого греха не было
КНИГА ПАМЯТИ | «Не для того везли, чтобы освободить…»
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus