" />
" />

Возвращение имён. Как страх отнимает память? / Елена Жемкова / Книжное Казино. Истории


Источник

Источник

03.11.2023

В новом выпуске  программы "Книжное казино. Истории" на канале @diletant_media Елена Жемкова, Исполнительный директор Zukunft Memorial e.V.. Ведущий программы Никита Василенко.

Н. ВАСИЛЕНКО: Сегодня у нас как всегда интересный сюжет для разбора. Я напомню, что согласно постановлению Верховного Совета РСФСР 30 октября — День памяти жертв политических репрессий. Это официальный день памяти, который установлен и в нынешней Российской Федерации. День памяти, конечно, есть. И всегда была акция, которая возвращала имена, она так и называется: «Возвращение имён». Но сегодня в нынешних обстоятельствах она снова отменена. В Москве у Соловецкого камня не соберутся люди и не вспомнят жертв политических репрессий. Акция уходит в виртуальное пространство. Об этом мы обязательно поговорим. Но самое страшное, что мы продолжаем наблюдать то, что идёт борьба с памятью. Снимаются какие-то мемориалы, снимаются таблички. «Возвращение имён»: есть замечательный проект Сергея Пархоменко* (власти РФ считают иностранным агентом) в рамках того же самого возвращения. И мемориальные таблички исчезают с улиц наших городов. Много чего исчезает. Идёт настоящая борьба.

И отдельный частный случай: в Калужской области в городе Боровск замечательный художник Владимир Овчинников хотел открыть свой частный музей, всего лишь из 3 комнат. Но и там это вызвало большой страх у местных начальников, и ему было строго-настрого запрещено это делать. Что такое происходит сейчас в плане борьбы с исторической памятью, об этом мы поговорим с нашей гостьей. Не только об этом. А самое главное — мы поговорим о том и о тех, кто возвращает имена, и как эта важная работа сегодня соотносится с запросами общества и с взглядами наших властей. Я с радостью представляю в нашем эфире исполнительного директора Zukunft Memorial Елену Жемкову. Елена, здравствуйте!

Е. ЖЕМКОВА: Добрый день! Рада выступить здесь, встретиться с нашими слушателями, зрителями. И сразу скажу, что с «Эхом Москвы» у нас очень давние, тёплые и хорошие отношения. И я каждый раз с благодарностью говорю, какую сильную поддержку мы ощущаем от ваших зрителей, читателей, от самого «Эха», от сотрудников. Большое спасибо! И каждый раз, кстати, в том числе в связи с этими днями, которые нас ожидают, «Эхо» не оставляет без внимания. Большое спасибо, я очень благодарна.

Н. ВАСИЛЕНКО: Спасибо вам, Елена, за эти тёплые слова. Давайте начнём сначала. Zukunft Memorial, организация, которую вы сегодня представляете, это наследница того самого «Мемориала"* (власти РФ считают иностранным агентом)?

Е. ЖЕМКОВА: Совершенно верно. Но надо уточнить. Я с 1996 года была исполнительным директором «Международного Мемориала». И это большая организация, которая объединяла организации «Мемориала», конечно, в первую очередь в России, но и не только, в Украине, вообще в разных странах. Именно эта организация была ликвидирована. Во-первых, мы (мне кажется, это очень большое дело, которое мы сделали) пересоздали организацию «Международный Мемориал». 15 организаций из разных стран, в том числе из России, учредили новую международную ассоциацию «Мемориал». Она так и называется. Сейчас идёт её регистрация. И снова существует большая организация, которая объединяет нас, людей, оказавшихся в разных странах и оставшихся в России и в Украине, что важно. В ней 3 сопредседателя, это очень символически. Один человек из России, один человек из Украины, один человек из Европы. А я, передав организационные функции в более молодые и надёжные руки, остаюсь активным человеком, в том числе в мемориальском деле. И для себя вместе с коллегами, которые работали в московском офисе в том числе, вижу необходимость продолжать конкретную работу, связанную как раз с памятью и с объяснением людям, в том числе людям в Европе, почему эта память, в том числе непроработанная, неосмысленная, почему она так важна.

Почему это наша общая память. Почему, например, День памяти жертв и День борьбы за российских (а раньше — советских) политзаключённых — это не только дело бывшего СССР или России. Вот это моя задача. Для этого мы создали организацию Zukunft Memorial. Это в Германии. Если с немецкого, то это переводится «будущий мемориал». Мы, московская команда и коллеги из разных стран, продолжаем линию историко-просветительской работы. Я директор, снова директор. Как видите, не удалось уйти. Хотя очень хотелось побольше заниматься содержательной работой.

Н. ВАСИЛЕНКО: Работа в эмиграции насколько мешает восстановлению той памяти, о которой необходимо сейчас напоминать для тех, кто в России?

Е. ЖЕМКОВА: Я вообще не употребила бы слово «мешает». Мешают совершенно другие вещи. И дело совершенно не в том, где мы находимся в этом смысле, потому что, повторяю, «Мемориал» всегда был международной организацией. А сейчас в силу этой вынужденной ситуации стал международной даже существеннее сильнее и больше. Это действительно реальная международная организация. И в этом смысле наша сила в том, что мы, люди «Мемориала», находимся в совершенно разных странах и пытаемся вместе, усиливая друг друга, работать вместе из разных стран. Но, конечно, то, что составляет большую тревогу и в этом смысле большую помеху, очень трудно работать, когда ты находишься всё время в тревоге и стрессе. Это, конечно, то, что происходит с коллегами, это такое чудовищное давление и нападение на память. Причём я хочу подчеркнуть, что не только в России. Конечно, больше всего тревожит то, что происходит в Украине. У нас даже есть отдельный проект. Мы рассказываем о том, какие места памяти были разрушены в Украине. Но понятно, что очень тревожит судьба коллег и в России тоже. Вчерашняя новость, довольно плохая, о том, что совершенно, как мы с вами прекрасно понимаем, совершенно в полном несоответствии даже с действующим российским законодательством на апелляции по делу Олега Орлова, где решение суда было о присуждении штрафа в 150 тыс., а прокуратура запрашивала штраф в 250 тыс. — вообще в рамках действующей правовой системы невозможно на апелляции со стороны обвинения запросить более жёсткую меру наказания.

Н. ВАСИЛЕНКО: А теперь запрашивают 3 года

Е. ЖЕМКОВА: Кроме того что меня чрезвычайно волнует судьба моего друга и товарища Олега Орлова, меня очень тревожит и ужасно мешает то, что мы видим, как буквально в самых разных каждодневных, проявляющихся каждый день свидетельствах, как разрушается правовая система России. То, что так долго выстраивали, что мучительно выстраивали, уходя от очень направленной против человека правовой системы СССР, а удалось сделать очень много. И было видно, что идёт процесс улучшения и какого-то постепенной нормализации права. Сейчас очень стремительно на наших глазах разрушается то, что строилось годами. Это, конечно, тоже и мешает, и тревожит. Я уверена, что лучшие, светлые времена наступят. Но представить себе, какую работу придётся проделать по восстановление, это, конечно, тяжело наблюдать.

Н. ВАСИЛЕНКО: В нашей истории, к сожалению, это не в первый раз происходит. И работу, которую нам необходимо делать по восстановлению того или иного общественного института или того порядка вещей, который мы хотим видеть, мы уже проделали много раз.

И здесь мне хотелось бы вернуться к нашему историческому сюжету и поговорить о возвращении имён. Понятно, что в первую очередь мы все вспоминаем конец 1980-х — начало 1990-х, когда была перестройка, когда была гласность, когда можно было писать, говорить, ходить на митинги, открывались архивы. Но была ли какая-то работа ранее? И когда началась отправная точка? Можем ли мы говорить, что это началось с 20-го съезда, когда был развенчан культ Сталина?

Е. ЖЕМКОВА: Процесс борьбы и за сохранение памяти, и за статус политзаключённых никогда не останавливался. Он был. Он был и в самые страшные годы советской власти. И что для меня лично очень важно, я лично была знакома со многими людьми, которые лично в советское время этим занимались. Достаточно сказать, что борьба за политический режим, то есть за признание статуса политзаключённых, была основной темой борьбы небольшевистских партий в самом начале, сразу после большевистского переворота в 1917 году. Это длинный разговор, очень интересный, не хочется уходить в детали.

Если говорить о днях 29−30 октября, то я бы считала важным несколько вещей сказать. Во-первых, важно понимать, что это 2 дня. Как вы сами сказали, 30 октября — День памяти жертв политических репрессий, обозначенный в законе. Это важно. И это я считаю большим достижением, как и большим, существенным достижением считается принятый закон о реабилитации жертв политических репрессий, который продолжает по-прежнему существовать, действовать в РФ. По сути это единственный закон, который обозначает наше отношение к прошлому и осуждает политические репрессии. Конечно, мы надеялись, что этот закон только будет вершиной большой горы законодательной и будет постепенно со временем будет подкрепляться другими законодательными документами. И этот процесс, как я уже сказала, тоже начался. А сейчас мы видим стремительно и эту линию разрушающейся.

Но тем не менее существует 30 октября, День памяти жертв. Что принципиально важно — не просто День памяти, а День борьбы за права политзаключённых. И что очень важно и принципиально, то, что это не созданный и не обозначенный государством день. Это тот день, который сами советские политзаключённые ещё в 1974 году, сидя в советских лагерях, выбрали для себя как день борьбы и солидарности. И отмечали его однодневной голодовкой. И вот то, что было самими людьми обозначено как День борьбы и солидарности именно вошло в закон и стало Днём памяти жертв. И возникает вопрос: почему тогда 29-е, почему возникла идея акции «Возвращение имён» 29-го, а, например, не 30-го? Вот тут я скажу, что это было сознательное решение, когда мы придумали, что будем проводить такую акцию. Нам казалось очень важным наполнить эти дни памяти человеческим, уйти от этих миллионов цифр, о которых мы говорим. Конечно, о миллионах нужно говорить, мы по-прежнему должны понимать масштабы. Но мы не должны за масштабами забыть человеческое лицо, потому что ведь что хотела власть и что она хочет сейчас? Она хочет нас всех вычеркнуть из истории, она хочет нас вытолкнуть. Если она кого-то не может убить, то она, по крайней мере, хочет, чтобы о нём забыли. А этих людей миллионы. Она убила их тайно. И хочет, чтобы их имён не было. В этом был наш пафос. Мы хотели вернуть их имена.

И мы сознательно не хотели смешивать это с днём 30 октября, потому что, хотя довольно долго этот день, 30 октября, воспринимался именно как день памяти, но всегда в этом дне был этот важный элемент дня сопротивления и дня борьбы. А сейчас, к сожалению, в нашей жизни обозначенность этих дней стала ещё чётче. 29-го — день памяти, «Возвращение имён», возвращение людей к нам, убитых и забытых, потому что этим людям нужна память, нужна память их родственникам. А 30-е — день борьбы и солидарности, потому что современным политзаключённым нужна свобода и нужна наша солидарность. И тоже память о них: они не должны быть забыты. Важно помнить всё время, что это 2 дня. И мероприятия будут проходить не 29-го и 30-го.

Н. ВАСИЛЕНКО: Я хочу вспомнить тот временной отрезок, когда архивы были доступны для исследователей, даже власти этому способствовали. Много ли успели сделать за это время и как много осталось белых пятен?

Е. ЖЕМКОВА: Надо сказать, что сделать успели очень много. Отдельную передачу можно посвятить перечислению того, что сделано. Я хочу тут подчеркнуть очень, что «Мемориал» сделал много, но делает и продолжает делать не только «Мемориал». И очень важно, что нам как общественности (и «Мемориал» был одним из первых) удалось вынудить не только общество заниматься этой темой, но и государство. И я считаю по-прежнему, что очень важно, что в центре Москвы стоит памятник жертвам, поставленный от имени государства. И очень важно, что в Москве есть Соловецкий камень, поставленный «Мемориалом» обществу, но есть и памятник, поставленный государством. Очень важно, что есть государственный музей ГУЛАГа. Очень важно, что в разного рода государственные экспозиции по всей стране включены рассказы о жертвах.

Хотя, к сожалению, мы с вами (вы сами об этом сказали) видим, как уничтожаются памятники. И я думаю, это более глубокое исследование, но мои коллеги специально следят. К сожалению, я думаю, что постепенно будет происходить процесс выталкивания этой темы и из музеев, и из экспозиций, потому что тут будут работать страх и самоцензура. Сделано было много. В частности, я считаю принципиально важным работу, которая не завершена и надо продолжать, создание большой базы данных жертв политических репрессий. То, что сделал «Мемориал». Но опять надо подчеркнуть: мы ведь только собрали и аккумулировали, хотя и очень много там собственных наших исследований. Это коллективная работа людей в самых разных странах, в самых разных регионах. И именно благодаря тому, что каждый на своём месте так много сделал, у нас сейчас в этой базе данных почти 4 млн имён.

Н. ВАСИЛЕНКО: С учётом, что всё больше и больше времени проходит с тех страшных имён, можно ли вообще эту выполнить работу? Захоронения теряются, данные тоже теряются где-то в архивах. Просто это всё буквально теряется.

Е. ЖЕМКОВА: Я бы сказала, не только можно, но и нужно. Мы обязаны эту работу сделать. Другое дело, насколько она нам по силам, сколько времени у нас уйдёт, сможем ли мы всё это сделать. Вообще в человеческих ли это силах. Но то, что её можно и нужно сделать, это абсолютно обязательно, потому что это и есть тот наш долг, который мы несём перед этими людьми, с одной стороны. И вообще перед самими собой.

Я как человек «Мемориала» могу это сказать просто в отношении себя и своей семьи. Когда мы начинаем всерьёз, и я в этом совершенно уверена, мы об этом много говорили, когда организовывали наши конкурсы со школьниками («Мемориал» очень много этим занимался), когда ты начинаешь всерьёз, честно разбираться, например, в истории своей семьи, в истории семьи своих знакомых, ты не можешь ни обойти эти трудные вопросы, сложные, ты не можешь ни наткнуться на какую-то историю пострадавшего человека, репрессированного, потому что речь идёт практически о судьбах всех.

И это наш долг в этом смысле не только перед этими людьми, но и перед самими собой: нужно это делать. Хотя чем дальше это от нас, тем это сложнее. Особенно, надо признать, трагично то, что мы уже живём в эпоху ушедших свидетелей. Когда начинался «Мемориал» 35 лет назад очень многие люди были живы. А сейчас уже практически сами лагерники ушли, и уже уходят их дети. И наша задача, несмотря на все трудности и сложности, продолжать. И это, кстати сказать, то, что мы каждодневно, в том числе и здесь, в отъезде, в России, в Украине, продолжаем, несмотря на кошмарные условия, обстоятельства, этим заниматься.

Н. ВАСИЛЕНКО: На нынешнем этапе, как вам кажется, вы уже упоминали, что государство не закрыло глаза на то, что эти события были, это проявляется по-разному: иногда они мешают, иногда ставят памятники, способствуют работе музея. Вот этот дуализм как долго может продлиться? Или в какой-то момент они действительно уже скажут: всё, хватит, мы закрываем страницу. Или это невозможно?

Е. ЖЕМКОВА: Надо быть здесь максимально честным. Конечно, сейчас уже государство ничего не делает. Сейчас государство как раз закрывает. Вопрос только, с какой скоростью, с какой интенсивностью закрывает и мешает. Или, например, не реагирует даже на откровенный вандализм в случае памятников, хотя должно было бы. Уже сейчас государство по сути своей уже почти ничего не делает. Либо преступно бездействует. Либо само совершает уже разрушение памяти и фактически движение в обратную сторону. Как долго это будет длиться? Для меня это действительно, скорее, вопрос скорости.

Мы видим с вами, как стремительно, потому что по сути своей вся страна сейчас как бы под дирижированием сладких сказок из советских мифов. Эти мифы советские не имеют практически никакого отношения к реальности. Когда наша жизнь и представление о прошлом выстраиваются на фильме «Кубанские казаки», которые, напомню, был снят буквально в период, когда люди умирали от голода, а нам с вами показывают прекрасную, обильную, весёлую, с песнями советскую жизнь. И фильм-то снят очень талантливо. И очень действует, очень впечатляет. Когда представление о том, что было в советское время, выстроено на лакировочном советском кино и на мифах, тогда, конечно, ситуация очень плохая. Но это не значит для нас, что мы не должны с вами действовать. Если мы думаем по-другому, мы должны убеждать людей в нашем мнении и должны рассказывать им правду.

Н. ВАСИЛЕНКО: Хотелось поговорить о героях, о тех, кто вышел из гоголевской «Шинели» — о маленьких людях, говоря в литературном жанре. О людях, которые делают действительно большие дела. И сегодня мне хочется вспомнить Юрия Дмитриева. Это человек, который во многом рассказал нам тайну Сандармоха. При этом он заплатил собственной свободой. Ещё понятна логика (честно, не хочется это понимать), когда государство борется с большими организациями, большими компаниями: Левиафан должен с себе подобными. Но когда он давит одного человека, как это назвать? Чем может помешать активист наподобие Юрия Дмитриева?

Е. ЖЕМКОВА: Это как раз тоже мне совершенно понятно. И это даже как-то очень жёсткий и отвратительный, но по сути своей ответ на действия «Мемориала», потому что мы всегда говорили, что для «Мемориала» единица измерения истории — это человек. И мы с вами — и вы, и я, и наши слушатели, буквально каждый — каждый с вами люди в истории. И от нас многое зависит. И в этом смысле кажется, что Юрий Дмитриев или другие мои коллеги, Олег Орлов, например, который сейчас, как мы с вами понимаем, под очень серьёзной угрозой заключения, и другие люди, которые сейчас уже сидят в лагерях и в заключении, они многое могут. Они люди в истории, и они показывают, что они многое могут. А это для нашей власти и страшно, понимаете? Пока каждый из нас сидит и думает, что он маленький человек, который ничего не может, тогда власть может скармливать людям исторические мифы. Человек смотрит на улицу и видит, что там ночь, а ему говорят: да нет, что ты, прекрасный день. И всё прекрасно. Человек видит, что приходят плохие новости и убитые. А ему говорят: да нет, всё отлично. Потому что он считает, что маленький человек и ничего не может. А такие люди, как я уже сказала, и которых вы сегодня называли, Юрий Дмитриев, это примеры того, что каждый из нас многое может.

Н. ВАСИЛЕНКО: У нас в чате началось то самое возвращение имён: зрители начинают вспоминать своих репрессированных родственников. Вы заговорили о мифах. Хочется вспомнить новый учебник Мединского по истории. Удалось ли вам с ним познакомиться?

Е. ЖЕМКОВА: Я с ним ознакомилась. Обращусь к вашим зрителям и читателям. Дорогие друзья, очень важно, чтобы наша память, о которой вы пишете, не осталась неким лёгким дуновением ветерка: просто вспомнили и забыли. Задача «Мемориала» как раз в том, чтобы вспомнить и не забыть. Поэтому у меня к вам огромная просьба: свяжитесь с нами, напишите нам на наши мемориальские адреса: они все есть, они все действуют. Пришлите информацию, проверьте, есть ли информация о ваших родственников в базе данных. Может быть, у вас сохранились дома какие-то документы. Сейчас это всё легко отсканировать. Присылайте, пожалуйста, нам. Эта база данных, архив «Мемориала», который мы продолжаем вести, это наша с вами общая работа. И она состоит из этих маленьких капелек, которые в том числе капают в ваш чат. Пожалуйста, сделайте ещё этот шаг. У нас на акции «Возвращение имён» завтра, кроме того что мы будем онлайн читать имена, у нас будет работать горячая линия помощи в поисках родственников.

Н. ВАСИЛЕНКО: Расскажите поподробнее, потому что много вопросов о поисках родственников.

Е. ЖЕМКОВА: Это наша прямая задача. Сразу скажу, что в «Мемориале» очень высокого уровня специалисты работают, которые накопили огромный многолетний опыт поиска и помощи в поиске. Кстати, мы даже сделали целую серию подкастов на нашем YouTube-канале, их можно найти. Как раз об этих в том числе абсолютно чудесных историях найденных. Мы понимаем, насколько высок запрос. Мы в рамках акции, а завтра будет, как мы говорили, с 10 утра до 10 вечера, 12 часов по московскому времени будет идти онлайн-акция «Возвращение имён». С одной стороны, она будет проходить в разных городах. Вообще всего в акции участвует сейчас на сегодня 34 страны и 80 городов. У нас есть отдельный сайт — october29.ru. Там можно всё найти, в том числе ваши запросы на поиск посылать, они попадут нужным людям. В 34 странах, там карта есть, можно увидеть. И не только в каких-то организациях, но и отдельные люди проводят эту акцию физически. В том числе и в Москве. В Москве в течение всей последней недели проходили такие локальные чтения имён в разных местах, в том числе рядом с местами, где таблички висят «Последнего адреса», там, где их сняли. Это проходит параллельно. Понимая, насколько высок запрос мы в этом году в первый раз, раньше такого не было, устраиваем то, что называется «горячая линия». Параллельно с проведением акции будут сидеть коллеги, которые будут отвечать на вопросы, помогать, помогать в поиске родственников. Если речь идёт о простых случаях, для этих случаев мы сделали…

Н. ВАСИЛЕНКО: Что такое простые случаи?

Е. ЖЕМКОВА: Например, когда у человека, у того, кто ищем, достаточно много информации. Когда он много знает. Когда он знает точно, где человек был арестован или выслан. Когда он знает точно фамилию, имя и отчество того, кого он ищет. Когда он знает дату рождения. Здесь любая информация становится принципиально важной и помогает нам искать. Но очень часто есть такие случаи, когда, например, к сожалению розыском занимаются правнуки. А они не знают, например, отчество своего родного человека.

Случай, который описала Лилия Чанышева, находящаяся сейчас тоже в заключении. Она написала, что в базе данных «Мемориала» 3 человека с такой фамилией и таким именем, но с 3 разными отчествами. Кто-то из них её прадед. Но она не знает его отчества. И путём её было получение доступа, поход непосредственный в читальный зал соответствующего архива, получение дела, знакомства с этим делом. А она как родственник имеет на это право. И, конечно, дальше уже начинается специфика и более профессиональная работа, потому что, например, это важно, практически во всех делах сохранилась анкета арестованного. Это анкета, которую заполнял человек после ареста. Обычно следователь заполнял со слов арестованного. И в этой анкете обязательным пунктом стояло не только биографические данные, но, например, состав семьи. И очень часто люди узнают о том, что у них там когда-то были какие-то родственники, что у их дедов были братья или сёстры. Например, я место рождения своего дедушки узнала только из его архивно-следственного дела. Он умер, когда я была маленькая совсем. Я знала со слов своей матери. А мать знала очень условно, что какая-то область, где-то там. Не знала точного населённого пункта. А узнала я из этих документов. Это простые случае, а есть совсем сложные случаи. И, как это иногда бывает, сложный случай — совершенно удивительные истории нахождения документов.

Я могу сказать, какой поразительный случай: моя коллега, Ирина Островская, одна из суперспециалистов, также как Алёна Козлова, директор архивов «Мемориала», много лет помогала некоторому человеку, который написал нам лет 15 назад с очень простой просьбой. Он написал: «Я более или менее всё знаю про своего арестованного и расстрелянного отца, он был химик. Но у меня вообще нет его фотографии, я никогда не видел, как выглядит мой отец, а мне уже много лет». Когда он это написал, ему уже было лет за 80. И моя коллега состояла с ним в длинной переписке, а куда ещё можно написать, где могла бы быть фотография. Они перепробовали абсолютно всё. Я была свидетелем этой переписки, которая длилась лет 5.

И в какую-то минуту моя коллега приходит на работу и говорит: «У меня есть гениальная идея. Он говорит, что его отец был химик. Какой-то достаточно известный. А мой отец тоже был химик. И я, убирая у себя дома, нашла на шкафу огромные коллективные фотографии на каком-то съезде. Я нашла старую фотографию 1930-х с какого-то съезда химиков. Там мой отец, но там человек 100 разных химиков со всего СССР». И тогда прямо при мне они пишет тому человеку: «Я нашла такую фотографию. А есть ли кто-то, кто видел вашего отца в лицо, кто мог бы его опознать». И нам этот человек пишет: «Да, у меня недалеко от меня живёт мой двоюродный брат. Он старше меня на 2 года, но он тоже жив. Его отец тоже был химик. Он видел моего отца в лицо». И тогда моя коллега сканирует эту фотографию. А дальше всё происходит в течение 1 дня. Она сканирует фотографию, посылает этому человеку, он посылает своему двоюродному брату. А двоюродный брат отвечает и говорит: «Да, на этой фотографии твой отец. Но рядом с ним — мой отец, который расстрелян». Это фотография 2 братьев родных, которые оба были расстреляны, оба химики. И вот так человек благодаря в каком-то смысле чуду, в каком-то смысле суперпрофессионализму и почти искусству архивного поиска, он, к сожалению уже сильно за 80, смог увидеть, как выглядит его отец.

Н. ВАСИЛЕНКО: Как всё переплетено в этой истории.

Е. ЖЕМКОВА: Да, всё переплетено, но в этом, как мне кажется, и есть совершенно потрясающая благодарность нашей мемориальской работы.

Н. ВАСИЛЕНКО: Мы с Еленой договорились, что для тех, кто захочет углубиться в изучение «Возвращения имён», в разбор непростых сюжетов, Елена предлагает подборку книг. Елена, вам слово!

Е. ЖЕМКОВА: Я прекрасно понимаю, что уровень разный очень людей. Я бы сказала, что есть 2 книги, которые надо, мне кажется, обязательно прочитать, для того чтобы войти, как-то понять, о чём речь. С одной стороны, я считаю принципиально важным прочесть «Колымские рассказы» Варлама Шаламова. Никакая другая книга не позволит вам, не включит вас, не позволит так понять эмоциональный уровень. Это тяжёлое чтение. Она очень сильно даёт понять, какая это сложная, кошмарная в каком-то смысле жизнь.

Вторая книга, которая обязательна к прочтению, это «Архипелаг ГУЛАГ». Эта книга, хотя уже прошло много лет, всё равно даст вам общее представление и общую схему. А пользуясь случаем, что мы говорим о «Мемориале», я бы вам посоветовала ещё одну книжку. Эта книжка «Папины письма». Я не случайно её советую, потому что эта книга, как пошутил один мой друг, «Мемориал» — это организация одной успешной книги. Это не совсем так. Но то, что эта книга, «Папины письма», пережила много переизданий, я знаю очень много людей, которые покупали для подарка, в том числе на Рождество и Новый год. Это всё сделано на архивах «Мемориала», на том, что мы собрали. Здесь собраны истории десятка мужчин (это нам показалось важным), десятка арестованных мужчин, которые пытались как-то передать своё наследство, своё духовное наследство, свою жизнь, которую, как они уже понимали, отнимают, своим детям. Это история нескольких десятков мужчин. И они потому называются «Папины письма», что это всё через письма или какую-то связь.

Про женщин мы сделали большую выставку, которая называлась «Материал». Сейчас вышел каталог этой выставки, но это вещь более редкая, её не добыть. А эта книжка доступна. Она доступна в интернете, бесплатно, её можно скачать. Хотя, должна сказать, саму книгу читать, смотреть в каком-то смысле гораздо приятнее, потому что она очень качественно иллюстрирована. Здесь примеры разного рода архивных материалов, музейных в том числе, самодельных книжек, которые делали люди, самодельных рисуночков, которые они посылали. Все эти люди погибли. Представьте себе, сидя в заключении он нашёл тоже заключённого художника, который ему помог. Сам сочинил стихи своей дочери. А художник помог нарисовать книжечку об отважном почтальоне.

Н. ВАСИЛЕНКО: Какая замечательная история! Эта книга была издана до ликвидации «Мемориала». Удаётся ли «Мемориалу» сохранять свою издательскую программу сейчас, в нынешних обстоятельствах?

Е. ЖЕМКОВА: Да, это дело поразительное. Во-первых, надо сказать, что наши проекты всегда не быстрые. В них вкладывается очень много всегда исследовательской работы. Многие наши проекты, которые были начаты и не завершились к моменту ликвидации, совершенно поразительным образом (и я очень горжусь своими коллегами мемориальскими) нам удалось завершить.

Мои коллеги из итальянского «Мемориала» совместно с коллегами из российского «Мемориала» придумали очень интересно и издали по-итальянски пока. Сейчас мы нашли издателя, который переведёт по-русски. Они сделали книгу последних слов в суде. И эта книга — совсем свежий проект. Он был придуман летом прошлого года. И уже в середине этого года книга вышла. Так что да, работа продолжается. С одной стороны видно, как велик спрос, как люди хотят, несмотря на то что мы всё в электронном виде, цифровом, хорошей обычной книги. Я вижу, как люди реагируют, с какой любовью люди держат книгу в руках. Но это стало всё сложнее. Но кто ж боится трудностей! Никто не собирается останавливаться.

Н. ВАСИЛЕНКО: Елена, очень много слов благодарности в ваш адрес и в адрес ваших коллег. Спасибо вам большое! Я тоже присоединяюсь к этим словам. И спасибо, что нашли время для нашего эфира.

Е. ЖЕМКОВА: Пишите нам!

Н. ВАСИЛЕНКО: Елена, ещё раз большое спасибо! А мы двигаемся дальше. Совсем скоро будет рубрика «Книжечки» с Николаем Александровым. Николай, вам слово!

Н. АЛЕКСАНДРОВ: Никита, привет, дорогой!

Н. ВАСИЛЕНКО: Я хотел бы о 2 книжках сегодня рассказать. Одна, безусловно, связана с актуальностью. В частности, с премией «Просветитель», поскольку она вошла в одну из номинаций премии «Просветитель». Вторая книга вышла уже достаточно давно. Она доступна. Расскажу я о ней тоже по актуальным причинам. Мне кажется, эта книга в недостаточной степени была замечена. А поскольку её можно сегодня приобрести, посмотреть, почитать, я думаю, что о ней стоит рассказать.

Первая книжка — это Рамиз Алимов, «Что случилось с климатом», издательство «Паулсен». Она вышла в прошлом году. Она в шорт-листе в номинации «Точные и естественные науки» премии «Просветитель» этого года. С моей точки зрения, совершенно замечательная книга. Во-первых, она легко написана. Во-вторых, она касается действительно достаточно важной проблемы, которая так или иначе если не всех волнует, то все в курсе её: глобальное потепление, изменение климата и проч., проч. Рамиз Алиев предлагает читателю путешествие по истории изучении климата и метеорологии. В этой книжке много разных новелл, которые пересекаются друг с другом, потому что метеорология — наука достаточно юная. Это примета нового времени. Погружение, с одной стороны, в эту, историческую если угодно, проблематику, где множество самых замечательных историей, которые связаны, конечно же, с известными именами: с путешествием Дарвина на корабле «Бигль» и историей, связанной с капитаном этого судна, первые попытки прогнозирования, каким образом вообще связано это с историей и, в частности, с историей флота или с военно-морскими конфликтами, почему и насколько это было важно.

Есть историческая часть, замечательные новеллы, связанные с отдельными учёными и изучением отдельных проблем климатологических. С другой стороны, читатель постепенно понимает, насколько сложно устроен наш мир, насколько много факторов оказывают влияние на погодные или климатические изменения, какая роль человека в этом и без того сложном процессе. Возникает даже некоторое изумление: каким образом вообще можно изучать климат, пытаться что-то прогнозировать и думать, что может оказать воздействие. Здесь можно делать 2 вывода. С одной стороны, это действительно наука, которая пытается учесть множество самых разных влияний и работать не просто с большими данными, но пытаться как-то разобраться, потому что недостоверные сведения обессмысливают любой прогноз. Любая ошибка ведёт к неверным предсказаниям. С другой стороны, возникает ощущение, что практически каждый наш шаг, условно говоря, каждая пластиковая бутылка, брошенная в воду или оставленная в лесу, могут привести и приводят к достаточно серьёзным изменениям и оказывает не меньшее влияние, нежели промышленные предприятия, глобальные производства сегодняшнего дня в нашем мире технологий. Книжка с самых разных точек зрения весьма любопытная.

Вторая книга заставляет нас посмотреть на актуальные сегодня проблемы из исторического прошлого. Как мне кажется, она чрезвычайно важна. Это книга Константина Базили «Сирия и Палестина под турецким правительством». Книга, которая вышла в 19-м веке. Она была написана Константином Михайловичем в 1848 году. Издание 2007 года, дополненное, заново откомментированное, восполненное. Это книга, которая позволяет понять те сложные исторические процессы, которые происходили на Ближнем Востоке, на территории Сирии, Палестины, Иерусалима.

Но ещё с одной точки зрения эта книжка необыкновенно удивительная. Константин Михайлович Базили родился в Стамбуле, дед его был участником восстания греческого в 18-м веке, затем вынужден был после поражения восстания уехать в Венгрию. Сыновья его получили образование в Вене. Отец Константина Михайловича Михаил Васильевич был в Стамбуле. Греческое восстание 1821 года заставило его также скрываться: сначала в доме Строганова, посланника в Турции, затем он перебрался в Одессу. С Одессой связано детство Константина Михайловича. Затем он поступил в Нежинскую гимназию. Его учениками были Николай Васильевич Гоголь и Нестор Кукольник. Затем он учился в ришельевском лицее, предпринял путешествие на Восток с целью раздобыть какие-то сведения о состоянии своего отца и деда.

Изменившаяся ситуация привела его в азиатский департамент МИДа. И дальше с Грецией, Стамбулом, Сирией и Палестиной связана жизнь Константина Михайловича. Кроме этого, он был в дружеских отношениях с Гоголем. Путешествие Гоголя на Святую землю произошло во много благодаря участию Константина Михайловича. Сохранилась переписка Базили с Гоголем. И Гоголя, который переписывался с женой Базили. Иными словами, это история ещё погружает нас в литературную атмосферу 19-го века, тем более что Константин Михайлович, безусловно, был литературно одарён. Затем уже 1830−1840-е связаны с его изучением Палестины, конфликтов клановых, религиозных, которые происходили на территории Сирии и Палестины. Бейрут, Иерусалим — всё это погружало его в атмосферу. Он изучал арабские источники. Книга, которая вышла, конечно произвела впечатление, как и другие книжки, которые сделали популярность Базили. Это его книги, которые посвящены Греции, книга, которая связана с Константинополем. На этом я завершу свой обзор.

Н. ВАСИЛЕНКО: До новых встреч. Берегите себя и своих близких. Это была программа «Книжное казино. Истории».

Поделиться:

Рекомендуем:
28.04.2024 | Николай Заболоцкий «История моего заключения»
28.04.2024 | Долгая катынская ложь. Как пропаганда снова пытается отмыть НКВД от обвинения в убийстве польских военнопленных, разбирается историк
27.04.2024 | Соснина Н.К.: «Дети умерли все, муж умер, корова сдохла» | фильм #378 МОЙ ГУЛАГ
•Карта мемориалов жертвам политических репрессий в Прикамье
•«Вместе!»
•Чтобы помнили: трудармия, лесные лагеря, Усольлаг
КНИГА ПАМЯТИ | Столько горя, нищеты, унижений пережито
КНИГА ПАМЯТИ | «Это действительно трагедия страны»
КНИГА ПАМЯТИ | Главная страница, О проекте
blog comments powered by Disqus