В открытый недавно для публичного посещения архив СБУ хлынули историки и родственники репрессированных в СССР украинцев.

Ежедневно служащие архива обрабатывают десятки запросов, пишет Вероника Мелкозёрова в №19 журнала Корреспондент от 15 мая 2015 года.

Как только Корреспондент попадает в ничем не приметный жёлтый дом на ул. Золотоворотской в Киеве, вход в который многие годы был закрыт для большинства украинцев, замдиректора этого учреждения Владимир Бирчак с улыбкой предупреждает: «Вы знайте - если что, в СБУ теперь на вас есть папочка! Пока что тонкая, а там посмотрим».

Уже через два дня с того момента, как 9 апреля Рада приняла Закон Об открытии засекреченных архивов КГБ, сюда хлынули посетители — журналисты, историки, учёные-советологи из разных стран, а также обычные украинцы, устанавливающие через архив судьбу репрессированных родственников.

«Арестовали, пропал без вести, пошёл в Красную армию и не вернулся, был в УПА. Спрашивают много, и я не исключаю, что будет больше. Сейчас мы каждый день обрабатываем десятки запросов, через год дело дойдёт до сотни-тысячи», — прогнозирует Игорь Кулик, директор архива СБУ.

Для широкой публики открыли все засекреченные данные с 1918 по 1991 год некогда самой могущественной в мире спецслужбы, которая в разные времена называлась ЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ. Но вот материалы их правопреемницы СБУ всё ещё остаются под грифом Совершенно секретно.

Это нормально, объясняют в ведомстве, ведь многие дела, датируемые 1991 годом и позже, начатые уже в независимой Украине, до сих пор представляют оперативную ценность.

Эксперты считают, что украинцам необходимо разобраться в своём советском прошлом и открытие архива этому поможет.

«Ностальгирующие по СССР прежде всего должны ознакомиться с делами КГБ, чтобы знать, какой ценой давалась та социальная защита, которая была в Союзе. Лишних для режима людей просто убирали, и так появлялись квартиры, рабочие места и всё остальное», — рассказывает Роман Подкур, профессор Национальной академии наук, исследователь истории советских спецслужб.

В центральном киевском архиве СБУ теперь доступны для широкого ознакомления около 200 тыс. дел, сосредоточенных в десяти хранилищах. В областных архивах спецслужбы содержится еще 800 тыс. дел. Значительная часть этих материалов связана с судьбой более 720 тыс. репрессированных режимом граждан СССР.

Совершенно не секретно

Видавшие виды картонные коробки с надписями Дело № 000329, Дело № 000333 и так до бесконечности заполняют стеллажи центрального офиса киевского архива. Из одной такой коробки Кулик извлекает толстую папку — исписанные карандашом страницы.

Корреспондентвыхватывает глазами из текста: «Обвиняется в связи с белополяками, противодействием коммунизму, подпольной деятельностью диверсионного характера». Никакой конкретики, просто утверждение, а дальше — признание с упоминанием фамилий «сообщников», напечатанное на машинке и подписанное рукой обвиняемого.

Первый же лист из рассекреченного дела — будто иллюстрация к книге Александра Солженицына Архипелаг ГУЛаг. Пряча папку на место, Кулик отмечает, что архивы КГБ уже однажды открывали для широкой публики, когда главой СБУ был Валентин Наливайченко, — с 2007 по 2010 год.

Тогда это было не законодательное, а политическое решение, уточняет нынешний хранитель «архива смерти». Кулик утверждает, что открытость фондов спецслужбы зависит от политического вектора руководства страны.

«А теперь у меня руки не связаны, — улыбается Кулик. — Уже не боюсь обвинений в открытии государственных тайн 1937 года, которые, оказывается, актуальны, и их разглашение якобы влияет на экономический потенциал Украины».

Сотрудник мемориального музея Тюрьма на Лонского во Львове Андрей Усач занимается исследованием судеб не реабилитированных граждан СССР, коллаборантов, сотрудничавших с немцами и совершивших множество преступлений против евреев и других граждан Союза.

«Доступ к делам этих людей всегда давали очень сложно, — рассказывает Усач изданию. — А те, что хранились в областных архивах, вообще не выдавали. Говорили, что только для родственников».

В последний год исследователь тратит заметно меньше усилий для добычи нужных сведений. В киевском архиве СБУ он побывал уже трижды. Доступ туда, как правило, несложный: отправляешь запрос, а через месяц приезжаешь в читальный зал работать с делом.

«В начале апреля ещё была неразбериха, работали по старым правилам. Не давали фотографировать. А сейчас можно уже просто копировать себе все дела и работать с ними, а не заниматься вычитыванием-выписыванием в читальном зале», — рассказывает Андрей Усач, историк, сотрудник музея Тюрьма на Лонцкого во Львове/

Одним из самых интересных материалов, найденных в архиве, исследователь считает дело и. о. начальника Славутского районного отдела НКВД Каменец-Подольской области Константина Неймана, который в годы войны побывал в плену у немцев, был спасён партизанами, но во время следующего пленения перешёл на сторону нацистов и начал убивать своих, участвовал в истреблении отрядов УПА, советских партизан и 12 тыс. евреев.

«Я заметил некую тенденцию. Очень часто во время войны предателями становились именно те, кто сотрудничал и работал на советские спецслужбы», — отмечает учёный.

Кулик как самые интересные припоминает групповые дела, о которых пока ещё ничего не знает даже интернет.

«По названию вообще никогда нельзя понять, о чём прочтёшь внутри. Например, делоРифы — о преследовании религиозных деятелей. Или Крокодил — наблюдение за иностранными журналистами, работавшими на территории СССР», — рассказывает директор.

Всей этой вольницы для историков могло бы и не быть, если бы в 2012 году Украина присоединилась к договору между Россией, Беларусью, Арменией и Кыргызстаном о взаимном рассекречивании документов. Теперь для публичного открытия одного-единственного дела каждая из этих стран должна получить на это добро остальных.

Украинские учёные, по словам Кулика, убедили руководство спецслужбы не подписывать соглашение.

«Если бы это случилось, то все эти документы, на которых стоит гриф Сов. секретно, мы не имели бы права выдавать», — подчеркивает он.

Сегодня, помимо соотечественников, в закрома СБУ хлынули советологи из Польши, Австрии, США, Канады и особенно России, чьи архивы будут закрыты для широкой публики ещё 30 лет.

Правда, найти в папках украинских спецслужб можно далеко не всё. Документов было бы гораздо больше, если бы их время от времени не сжигали, объясняет Кулик.

«Последнее массированное уничтожение — это 1990 год, приказ № 00150, в котором чётко прописали, что необходимо ликвидировать документы периода 1960-1970 годов», — уточняет директор архива.

Если дел времён Голодомора, репрессий 1930-х и Второй мировой войны осталось довольно много, то более поздние периоды полны белых пятен. С началом перестройки и распада СССР люди, которые работали в КГБ, а затем уходили на пенсию, уничтожали дела, к которым были причастны они сами или их начальство, рассказывает Кулик.

«Вот, например, дело о шестидесятниках Блок включало в себя более 200 томов, и не сохранилось ни одного оригинала. Есть только копии, которые собираем по всей Украине», — с сожалением констатирует руководитель архива.

Палачи и жертвы

Свободный доступ к архиву не означает, что любой желающий просто может прийти туда, как в библиотеку, и взять почитать с полки любое из дел, спешит остудить пыл любопытствующих Ольга Копыл, фондодержатель архива на Золотоворотской, которая заведует святая святых СБУ уже девять лет.

Сотрудники архива обрабатывают ежедневно 10-20 запросов. Перед такими праздниками, как 9 Мая, интерес публики к коммунистическому прошлому несколько увеличивается.

Фото Таисии Стеценко

Фондодержатель архива Ольга Копыл заявляет, что ежедневно сотрудники обрабатывают 10-20 запросов

Для сравнения: примерно в равном по объёму архиве тайной полиции КГБ Польши обрабатывается в среднем 1 тыс. запросов каждый день. Но и открыли его значительно раньше, в 2006-м, передав старые дела в Институт национальной памяти. На оцифровку материалов и отладку работы с публичными обращениями ушло два месяца.

В мае 2011 года гриф Совершенно секретно окончательно сняла со всех документов НКВД-КГБ и Латвия. Она, как и Украина, тоже сделала это со второй попытки: в первый раз, в 2007-м, закон о рассекречивании не подписала тогдашний президент республики Вайра Вике-Фрейберга, мотивируя решение тем, что открытие архивов приведёт к преследованиям некоторых людей и принесёт больше вреда, чем пользы.

В итоге латвийцы показали публике дела лишь с 1960 по 1991 год. Кроме того, бывшим агентам спецслужб СССР с 2010 года запрещается занимать руководящие посты в государстве.

Украине пока только предстоит пройти этот путь. Завсегдатай киевского архива профессор Подкур, работающий с чекистскими материалами уже более десяти лет, в последние месяцы заметил явное оживление в читальном зале архива.

«Я сам иногда как консультант участвую в обработке запроса. Так вот, люди хотят знать, хотят выяснить, как дед, прадед или отец держался на допросе, не склонил ли головы», — рассказывает Подкур.

Фото Дмитрия Никонорова

Историк Роман Подкур считает, что открытие архивов спецслужб является необратимым процессом 

Шансы найти сведения о репрессированных родственниках в архиве весьма велики, уверяет Копыл.

«Информацию, как правило, находим. И если человек живёт, например, во Львове, а дело у нас, то мы можем переслать копию. Чтобы не нужно было тратить деньги на путешествие, ночёвку в другом городе» — рассказывает она.

Для получения ответа на запрос необходимо представить как можно больше информации о родственнике, советует руководитель фондов, — подойдёт всё, вплоть до военного позывного.

В новом законе об открытии архивов есть чёткое различие между понятиями «палач» и «жертва», а также их правами на информацию. Палач — это тот человек, который работал, сотрудничал с КГБ, а жертва — тот, за кем была установлена слежка или к кому применялись пытки. При этом у жертвы гораздо больше прав доступа к секретным материалам, чем у палача. Последний не может требовать сокрытия данных о своём сотрудничестве с КГБ от широкой публики.

Однако, по словам экспертов, в законе есть недостатки. Например, в «палачи» записали работников всех без исключения подразделений НКВД, в том числе пожарных, службы Интурист, а также отделов, контролировавших трубопроводы. С другой стороны, в «жертвы» затесались те, кто был осуждён по уголовным статьям.

В целом эксперты оценивают открытие архивов как положительную перемену в становлении государства.

«Каждый теперь может отсканировать документы, а значит, они попадут в интернет. И процесс уже будет не остановить, — резюмирует Подкур. — Ведь если власть сменится, архивы опять могут закрыть, но из интернета документы уже не вытащить».

***

Этот материал опубликован в №19 журнала Корреспондент от 15 мая 2015 года.