ЛИШЁННЫЕ ДЕТСТВА

Ксения Ноуэлз

Помимо Великой Отечественной войны, где огромное количество народа было истреблено врагами, в 1930 – 1940-е годы прошлого столетия наши граждане уничтожались своими же. Умом подобное не понять!.. Как раз о таком времени рассказывает Ангелина Владимировна Бушуева. Сейчас она руководитель Свердловского районного филиала общества «Мемориал». Интервью ко Дню памяти жертв политических репрессий опубликовано 30 октября 2013 года в приложении газеты «Звезда»

Отца Ангелины арестовали в июле 1937 года (девочке не было и двух лет). Сначала он сидел в тюрьме (сейчас это здание железнодорожного техникума рядом с Домом Мешкова), а 17 января 1938 года Владимира Бушуева расстреляли, хотя родные узнали об этом только в 1992 году. Сразу после ареста отца непрошеные активисты, коих тогда было множество, созвали профсоюзное собрание. Беременную женщину с двумя детьми выгнали из дома, пояснив, что занимать служебную площадь они уже не имеют права и должны освободить ее в 24 часа. Мама Гели особо не скандалила и не сопротивлялась. Не было сил. Все вещи из квартиры она перенесла в сарай. И из Нижней Курьи переехала вместе с детьми в Пермь к своей матери, Ангелининой бабушке Марии Федоровне.

В ту же ночь, как только они покинули Курью, все их вещи сгорели. Был ли это несчастный случай или месть слишком рьяных приверженцев советской власти родственникам «врага народа» сейчас уже никогда не узнать.

В июле 1938 года из семьи забрали и маму. Все случилось ночью. К бабушкиному дому подъехал «черный воронок», и люди в кожанках попросили мать проехать с ними. Уверяли, что скоро её отпустят, и советовали ничего из вещей с собой не брать. Конечно же, не отпустили… На тот момент, по сути, сиротами остались бы трое детей: сестре Нелли было 4 года, самой Ангелине 2 года, а маленькому братишке Стасу, который родился в феврале 1938-го, было ещё только полгодика. Но тут обессилевшая от всех несчастий женщина вдруг обрела голос: она не дала ни за что разлучить ее с младшим ребенком. И люди в черном сдались. В сентябре Зинаиду Бушуеву отправили по этапу в Казахстан. С грудным малышом большую часть пути пешком она дошла до места, а там мальчика определили в детский дом за колючей проволокой. Раз в месяц матери разрешали видеться с ребенком. И мальчик из-за того, что государство объявило его родителей «врагами народа», пробыл в тюремном заточении 8 лет. Вернулся он в семью в 1945 году. После Дня Победы, чтобы пойти в первый класс.

Девочек же – Ангелину и Нелли – сразу определили в разные детские дома. Бабушка Мария Федоровна приложила немало усилий, чтобы найти детей. Причем, если Нелли нашлась быстро (через четыре месяца), то Ангелину не могли обнаружить два года. Но благодаря упорству бабушки нашлась и Ангелина в доме ребенка. Ей тогда уже было 5 лет.

Каждый день бабушка уходила на работу, а сестры сидели дома. Работала та учительницей, возвращалась поздно. Но вскорости ее с работы уволили, и она села шить по заказам для армии телогрейки и брюки.

Когда же маме девочек Зинаиде Бушуевой разрешили писать письма, она прислала весточку, в которой сообщала, что наконец-то есть возможность ей воссоединиться с детьми, и просила маму привезти Нелли и Гелю к ней. И тогда бабушка, которой нельзя было «светиться» рядом с сиротками как родственнице, снова сдала девочек в детский дом. И как сопровождающая повезла их к матери. Так что в школу Ангелина пошла в Казахстане в 1943 году.

Мама уже жила не за колючей проволокой, а на вольном поселении. Работала в столовой, кормила охрану в лагере. А разговаривая с детьми, всегда подчеркивала нелепость ситуации:

- Вы посмотрите, девочки, это что же получается? Я как бы враг народа. И при этом мне доверено готовить пищу и кормить солдат. И представьте себе, никто не боится, что я их отравлю… Абсурд, да и только!..

Так семья прожила до 1946 года, потом им разрешили вернуться обратно в Пермь, без права проживания в областном городе. Они уехали в село Никулино Добрянского района. Там остались на два с половиной года, снимали квартиру. А потом вернулись обратно в областной центр. Брат закончил школу, а девочки поступили в училище. Нелли выбрала профессию медика, а сама Ангелина поступила в педагогическое. Двадцать лет они жили где придется. Но в 1957 году, когда время сталинских репрессий стало уходить в прошлое, как недавний, но очень страшный сон, им дали комнату в Перми.

Как вспоминает сейчас Ангелина Владимировна, было, конечно, очень тяжело, но не было отчаяния. Жили не особо счастливо, но как будто так и надо жить:

- Конечно, наша тайна у нас была. Мы не трубили на всех углах, что мы дети «врага народа». Всегда внутри сидел цензор: думали о том, чтобы слишком многое никому не сказать. Даже бабушка мне всегда говорила: «Держи свой язык за зубами, много не болтай».

Страх жил в том поколении очень долго. Уже истлели в могилах кости всех, кто крутил маховик этих нечеловеческих преступлений, а люди все еще боялись: как бы чего не вышло! Бушуевы только в 1992 году узнали, что отца расстреляли. В начале девяностых все как-то осмелели. Репрессированным начали выдавать справки о реабилитации, в Пермской области создали общество «Мемориал». И, как вспоминает Ангелина Владимировна, они стали помогать семьям всех несчастных узнавать правду об их отцах, матерях…

Кстати, до 1992-го года государство, пытаясь прикрыть расстрел Бушуева без суда и следствия, присылало на отца похоронки: то он в госпитале умер, то в больнице от какой-то болезни. Только мать Ангелины не верила уже ничему. Она рвала казенные телеграммы и повторяла одно: «Отец жив!»

Умерла Зинаида Бушуева в 1992 году, но успела записать свои воспоминания. Начала в 80 лет и 5 лет их исправно, изо дня в день, писала. Очень желала обо всем рассказать и внукам, и детям. Хотела, чтобы не судили строго ее мужа. Не был он никаким врагом народа, хотя правительство России до сих пор не может извиниться за своих предшественников перед этой семьей за искалеченные судьбы и истерзанные сердца.

Спрашиваю у Ангелины Владимировны: как вы относитесь к тому, что сейчас стараются поднять имидж Сталина в глазах людей, говоря, что он спас страну от фашизма, поднял ее экономику? Она даже как-то напряглась и ответила на одном дыхании:

- Мой отец мальчишкой поддержал революцию, ушел из дома, поступил кочегаром работать на пароход. Потом выучился на рулевого, после на капитана, закончил училище, преподавал в этом же училище. В дальнейшем стал руководителем Теплотехнической партии, и вот тогда-то его и его арестовали. Тридцать лет ему было! За это время он многого достиг. Он всем сердцем был предан им, поддерживал власть и революцию, а его посчитали врагом народа. Как он мог против партии-то выступать? У него все разговоры, как мама вспоминает, были о том, как сделать лучше для страны… Слишком образованный, наверное, он был, умный… Может, за это и уничтожили?

Страшное клеймо дочери «врага народа» не позволило Ангелине поступить в авиационный техникум. Сейчас она ни о чем особо и не жалеет. А тогда… Она вспоминает:

- Когда мы заканчивали школу в Никулино, на стене повесили красивый плакат: авиационный техникум приглашает всех выпускников! Ну, многие мои друзья из класса собрались и поехали. И я же с ними, за компанию. Пошла сдавать документы, а там дают мне такую страшную для меня анкету. А в ней вопросы: кто был отец, кто мать, какая профессия? Я, помню, очень испугалась. Что писать-то? Что родители в лагерях были? И махнула рукой, да и пошла в педучилище. Там ничего заполнять не надо было, только документы сдать. Туда и поступила. Потом немного в школе поработала, немного в садике, в детском доме. В итоге потеряла голос. И в 1961 году пошла на завод «Морион», там до пенсии и дожила...

Много еще у этой женщины воспоминаний. Но она немногословна. Потому что с детства, с той самой страшной ночи, когда увели маму, училась только одному: молчать. Чтобы никто никогда ничего про нее не узнал. Она прекрасно знала, что если дети «врагов народа» вдруг по недосмотру поступали в институты, как только узнавали об этом, их безжалостно отчисляли.

- Мы могли учиться только в медучилищах и педучилищах, в медицинских и педагогических вузах, а в технические нас не брали. Получается, что мы, дети «врагов народа», должны были лечить и воспитывать советский народ. Это же тоже абсурд! Но такое было время, – вздыхает Ангелина Владимировна. И продолжает: - Но когда меня спрашивали, где мой отец, я говорила, что в Испании погиб на войне в 1937-м году. Даже не помню, как придумалось такое. Просто не хотелось быть изгоем.

У меня есть знакомая – Нина Логинова, тоже из репрессированных. Так вот ей в школьные годы очень туго жилось. Вся школа знала, что она дочь «врага народа». И если на обед детям давали суп, ей отказывали, причем директор школы контролировала, чтобы не наливали суп ребенку, потому что «ей не положено». Так голодной и уходила девочка домой. А с продовольствием были большие проблемы. Я как-то за молоком стояла в большой очереди, упала в обморок. Очнулась от того, что кто-то надо мной стоит и кричит: «Пустите ребенка без очереди, не видите ей же плохо!»

Рассказала эта много повидавшая женщина о лакомстве тех времен. Покупали они пряники и хлеб, разрезали пряник пополам, затем на кусочек хлеба громоздили его и радостно кричали: «У меня тортик! У меня тортик!»

И самым интересным после всего рассказанного выглядит тот факт, что ни разу Бушуевой не хотелось покинуть страну. Она даже не думала об этом:

- Я никогда не хотела уехать из страны. Хотя была в Польше, в Болгарии, в Чехии, но чувство Родины всегда оставалось во мне. Когда приезжаешь обратно в Россию, всегда улыбаешься и радуешься, что дома. Конечно, интересно было посмотреть, как люди живут, но перебраться из России, жить куда-то на Запад – никогда.

Остается здесь только добавить: наша страна сильна и богата не только недрами, но и своими гражданами. Такими, как Ангелина Бушуева. Люди, как она, по сути своей – дети. И они любили и любят свою не всегда ласковую к ним и их родным Родину-мать и готовы прощать ей всегда и все. Вот только хочется, чтобы любовь эта однажды стала взаимной. И государство сказало бы свое «простите» каждой семье, в которой взрослые были лишены жизни, а дети их лишены детства…

Интернет-источник